— Вам повезло.

— Подождите, но у вас есть права, — говорит Капитонов. — Кто-то должен вас защитить. У вас есть профсоюз?

— Скажите, Капитонов, а вы бы смогли пятью хлебами накормить пять тысяч человек? — спрашивает Цезарь.

— Что за вопрос? Нет, конечно.

— И я тоже.

Встает и уходит. Воробьев говорит:

— Совершенно не умеет спорить. Догматичен. Особенно когда касается принципиальных вопросов. А у меня котлетка была, она где?

— И у меня была — вот тут, на тарелке.

— Я не ел.

— И я не ел, — недоумевает Капитонов. — Куда-то исчезла.

— Ладно, хрен с ними, с котлетками, — говорит Воробьев и, ошеломляя Капитонова легкостью примирения с нестандартными обстоятельствами, как ни в чем не бывало приступает к инжиру.

— Это как же? — задается Капитонов неопределенным вопросом.

Удручен Капитонов. Когда что-нибудь невероятное его настигает, он пытается первым делом разобраться в себе: так ли воспринял?

— Может быть… мы забыли, — и, сам усомнившись в правомочности этого допущения, оборачивается посмотреть на других, а те сидят за своими столиками и непринужденно потребляют яства со шведского стола — кто омлет, кто отварные сосиски, кто салаты и сельдь под шубой, кто выпечку. И лишь Пожиратель Времени, убрав руки под стол, мрачно глядит в тарелку, на салат «цезарь». Мрачно глядит и плоховато выглядит: цвету лица Пожирателя Времени, равно как лица выражению, подошел бы эпитет «салатный». Зеленоват и помят.

— Простите. Забыли — что? — (Воробьев не понял — что сказал Капитонов.)

Капитонов возвращается к недодуманному:

— Ну, что съели их, забыли… котлетки.

— Мы забыли? Что съели? Нет, я не забыл. Я не ел.

Пожиратель Времени замечает, что они оба глядят на него, и еще сильней зеленеет. У него на лице — словно он подавился. Он встает, закрывает рот ладонью и направляется к выходу, так и не вкусив ничего.

— Зачем приходил? — спрашивает Воробьев Капитонова. — Наша пища ему не подходит.

08:49

Капитонов покидает каминный зал. В лифте он поднимается с одной из горничных. Она глядит мимо него на кнопку «вызов помощи», но улыбка ее адресована, он видит, ему. Он читает в этой улыбке ее знание о том, что он фокусник, и готовность с благодарностью воспринять все, что он захочет продемонстрировать. Однако ей надо на этаж выше.

У себя в номере (есть время)

08:55

он включает телевизор и переодевается.

Он открывает подаренный чемоданчик и думает, брать ли на конференцию рабочие документы и «волшебную палочку». Решает ничего из чемоданчика не вытряхивать и присовокупляет к содержимому тетрадь Мухина — чтобы как-нибудь вернуть Марине.

Тут как раз Марина звонит. Рано. Он думал, разговор состоится попозже. Он не очень готов к разговору. Поэтому не сразу соединяется.

— Прочитал?

— Прочитал.

— Что скажешь?

— Что скажу… А что ты хочешь услышать?

— Поправитель, он кто?

— Мариночка, я не знаю. Ты, судя по тексту, знаешь лучше меня.

— Я не знаю, кто такой Поправитель, — отвечает Марина. — Но это было чудовищно. Я действительно хотела взломать дверь. Скажи, я правильно поступила? Меня таскали, допрашивали… это уже после опознания. Меня подозревали, ты представляешь? И я не показала тетрадь. А надо было показать? Я правильно не показала?

— Марин, если б ты им показала, лучше бы не стало. Ты бы только все запутала, там очень много темных, не поддающихся объяснению мест. Ты все правильно сделала.

— Так все-таки, что ты думаешь, для чего он это писал?

— Мариночка, я не знаю.

— Он сошел с ума? Он не был сумасшедшим. Или был?

— Если ты считаешь, что не был, значит, не был. На этот вопрос никто, кроме тебя, сейчас не ответит. Как ты считаешь, так и есть. Как ты скажешь, так и будет.

— А разве тетрадь не свидетельство?

— Тетрадь — это тетрадь, — он хочет еще сказать, что плохой из него Шерлок Холмс, но Марина прерывает разговор:

— Потом позвоню. Счастливо.

Муж, вероятно, пришел. Капитонов слышит гудки.

Он закрывает чемоданчик с тетрадью.

Глаза у Капитонова красные (он смотрит в зеркало). Была бы у другого такая рожа, Капитонов бы решил, что человек едва преодолел запой. Плохо дело. Не будет же он всем объяснять, что не преодолел бессонницу.

Сообщают о пожаре в отеле — не то в Индии, не то в Бангладеш. Погибло 17 человек. Так в Бангладеш или в Индии?

А вот мальчик и девочка, девятиклассники, взявшись за руки, выбросились из окна с одиннадцатого этажа.

За стеной Пожиратель Времени (это ж он сосед Капитонова) рычит и давится, давится — он пытается вызвать рвоту.

09:12

Капитонов спустился в холл. Участники конференции с черными чемоданчиками начинают уже собираться — человек пока подошло десять-двенадцать: сидят на диване и в креслах, иные маются на ногах. Он сразу узнает Господина Некроманта по фотографии из брошюры, узнает Юпитерского, различает среди других Водоёмова… Из-за вчерашнего инцидента администрация гостиницы закрыла конференц-зал для собраний и акций, так что заседать будут сегодня в другом здании, отсюда недалеко. Соберутся, и всех туда поведут. На Капитонове пальто и шапка.

К нему приближается Водоёмов, демонстрируя готовность к рукопожатию, — в момент оного красноглазый Капитонов, глядя в глаза здоровающемуся, замечает во встречном взгляде вспых безотчетного интереса и немедленно отвечает на незаданный вопрос:

— Бессонница.

— Да вы что! И здесь? Что ж вам здесь не дает отдохнуть? — сокрушается Водоёмов. — А вот, кстати, — он подводит Капитонова к человеку, скучающему подле витрины с матрешками. — Познакомьтесь — вы у нас единственные менталисты.

Второго менталиста зовут Михаил Шрам, его специализация — обнаружение спрятанных предметов. А кроме того он владеет техникой гипноза, и Водоёмов хочет, чтобы Шрам помог Капитонову если не выспаться, то хотя бы вздремнуть, когда будет минутка-другая.

Обоих похлопал по плечу запанибрата.

— Надеюсь, найдете общий язык, — говорит и отходит, приветливо подавая знаки рукой явившимся с улицы телевизионщикам.

Шрам спрашивает Капитонова:

— По числам, стало быть, по двузначным? Так я что, я загадываю?

— Если желаете, — говорит Капитонов.

Просит прибавить, отнять, называет задуманное.

— Ясно, — не удивляется Шрам. — Гипноз мой на вас не подействует.