– Эй, ты чего? – забеспокоился Сафрон.

– Я бы сам тебя принял, да руки марать нет охоты.

– Шуток не понимаешь?

– Зачем пришел?

– Разговор есть.

Степан кивнул, соглашаясь выслушать посетителя.

– Ты, как представитель закона, должен мне помочь.

– Короче.

– Ты, наверное, думаешь, что это я Протасова нагрел? – спросил Сафрон, внимательно глядя на Степана.

Так люди смотрят, когда озвучивают один вариант, а держат в уме другой.

– Еще короче.

– Я не при делах.

– Скажешь это своему адвокату.

– Да адвокат у меня что надо. Он тебя ко мне на пушечный выстрел не подпустит. А тут я сам к тебе пришел. Ты ведь понимаешь, что это дорогого стоит.

– Если бы ты пришел с признанием.

– Так не в чем мне признаваться. Я тебе больше скажу, Степан Степаныч, мы с тобой делаем общее дело.

– Видиков насмотрелся? – осведомился Степан.

– При чем здесь видики? – не понял Сафрон.

– А при том, что забугорный образ жизни. У них там пьют и не закусывают. Ты это бросай. Или не пей, или закусывай.

– Я должен знать, кто Протасова обул.

– Почему я должен это знать? Протасов в милицию не заявлял.

– Зато он крыше своей позвонил.

– Вот пусть его крыша и работает, – проговорил Степан и проницательно посмотрел на Сафрона.

Он понял, что происходит. Протасовская крыша предъявила Сафрону, и он теперь вертится как уж на сковородке.

– Ну, они там пока развернутся, а ты уже вчера у художника был. Он тебе портреты нарисовал.

– Твоих там нет, – не очень уверенно сказал Степан.

Возможно, он был не прав. Не исключено, что Марина что-то напутала. Но за эту возможную ошибку он перед Сафроном каяться не собирался, даже считал, что неплохо было бы ввести его в заблуждение.

– Да, мне это известно.

– Что тебе известно? Может, это кто-то из твоих решил бабла по-легкому срубить, сам по себе, без твоего ведома?

– Да? Ты что-то знаешь?

– Если и знаю, то не скажу, – отрезал Степан.

Не собирался он делиться информацией со своим классовым и вместе с тем личным врагом.

– Да не надо мне говорить. Просто намекни. А я тебя отблагодарю.

– Можешь предложить мне сто тысяч долларов.

– Да? – Сафрон задумался.

– И я закрою тебя за взятку в особо крупных размерах.

– Закроешь? – Сафрон вдумчиво посмотрел на него.

– Обязательно.

– Да, ты так и поступишь. А зря. Мог бы, как человек, жить.

– Предатель – не человек. – Степан глядел на Сафрона жестко, непоколебимо.

– Ну, в общем, да.

– Мне от тебя, Сафрон, ничего не нужно. Кроме чистосердечного признания.

– Может, я знаю то, чего ты не знаешь?

– Я сейчас занимаюсь кражей на Первомайской улице.

– Это не ко мне.

– Клофелинщица работала.

– У нас таких нет. Наши девочки усыпляют клиентов только любовью.

– А если кто-то из них тряхнул стариной?

– Какая старина? У нас все новенькие. Старых не держим.

– Агнесса тоже новенькая?

– Агнесса?.. Слушай, мне в школе одна девочка нравилась. Поэтому я к ней постоянно цеплялся: то не так, это не так. Ты если в Агнессу влюбился, то прямо скажи. Она подъедет, и будет тебе счастье.

– Ну, влюбился не влюбился, а дышу к ней неровно.

– С ней вместе дышать надо. Она это любит.

– Зубоскалить у себя на завалинке будешь. – Степан показал взглядом на дверь.

– Ты что, не понимаешь? Мне нужно знать, кто выставил Протасова.

– Мне тоже.

– Может, ты на портретах кого-то узнал?

– Нет.

– Так бы сразу и сказал.

– Всего доброго.

– Не хочешь по-хорошему. Ну и ладно. – Сафрон поднялся, стряхнул с брюк несуществующие крошки.

Он был уже у двери, когда Степан задал ему вопрос:

– Как там у тебя с Пантелеем?

Сафрон замер на секунду-две и резко повернул назад.

– А что у меня с Пантелеем? – усаживаясь на прежнее место, спросил он.

– Конфликт.

– Кто сказал? Марина?

– Марину не приплетай.

– Ну как же. Ведь кто-то сказал.

– Пантелей дает о себе знать?

– Ну, пока еще на коленях не приползал. Жду.

– Удачи!

– А что он может мне сделать? – спросил Сафрон, пытаясь что-то вычитать в глазах Степана.

– Да все, что угодно. Ты должен знать, за что его раскороновали.

– За лютый беспредел.

– Он и убить может.

– Класть я на него хотел!

– Может, он на твое место метит?

– Кто, Пантелей? А харя не треснет?

– Это ты у него спроси.

– Обязательно. Найду и спрошу.

– А ты его ищешь?

– Может быть.

– А если он тебя ищет?

– Что ты знаешь?

– Пока ничего. Но если узнаю, то, может, и скажу. А сейчас давай, у меня работы много.

Степан не стал этого делать, но хотел сказать Сафрону, что Протасова нагрел Пантелей. У него было желание стравить между собой двух волков, вожаков стай, и посмотреть, кто кого. Вдруг они перегрызут друг другу глотки? Тогда Марина избавится от обоих своих преследователей. Да и сам Степан вздохнет с облегчением.

Но есть вероятность, что Пантелей не имеет видов на Битово и больше здесь вообще не появится. Не исключено, что и Сафрон не горит желанием сводить с ним счеты. Так волки и разбегутся.

Вдруг Степан спровоцирует конфликт, который закончится кровопролитием? Зимой уже было такое, труп за трупом, только успевай катафалк вызывать. Эта история могла повториться. Зачем ему такое надо?

Агнесса открыла дверь и блудливо улыбнулась. Прозрачный халат на голое тело, в руке мундштук с дамской сигаретой. Именно так она должна была встречать гостей в своем элитном борделе. Во всяком случае, Сафрон представлял себе что-то в этом роде. А сейчас эта особа принимала этаким вот манером его самого. У себя дома.

Сафрон смотрел на нее и вдруг захотел зайти к ней красиво. Обнять, прислонить, приласкать. Это было бы романтично. Но ему пришлось пустить вперед охрану. Пока пацаны обнюхивали квартиру, весь романтизм испарился. Поволока из ее глаз выветрилась.