самоубийственное предприятие, то ли финансовая пирамида — схема, которой тут не знали. Да еще и с участием самых высокопоставленных людей королевства, которым зазорно признаться, что их обманул какой-то мошенник. Такое расследование нужно проводить тайно и быстро. Только вот главный подозреваемый предположительно мертв. Или нет?

— Благодарю за консультацию, — подвела я итог нашему общению, опасаясь выдать себя слишком хорошими знаниями о работе пирамид.

Пригласила поверенного отобедать с нами, но он отговорился тем, что у него еще встречи и откланялся.

А после полудня, наконец, приехал долгожданный гость — барон Ярдвиг. Фло и Трис едва удерживались от того, чтобы начать подпрыгивать на месте, Зоуи пыталась притворяться независимой и хладнокровной, но и на ее лицо то и дело выскальзывала улыбка, так заразительно девочки радовались. Я велела проводить гостя в гостиную, где мы устроились: я на большом кресле занималась вышивкой, Фло и Трис на диване сбоку, Зоуи — напротив них, все как в лучших домах: аккуратные прически, симпатичные, но не слишком вычурные платья. Даже Зоуи не выкобенивалась, когда я сказала, что наряжаться к семейному обеду, как на прием, неуместно.

Старый слуга с поклоном открыл дверь, и в комнату решительным шагом зашел молодой парень, которого я в последний раз видела пять лет назад. Высокий, широкоплечий с небрежно растрепанными темными волосами и холодными глазами. Несмотря на дальнюю дорогу, сапоги его были начищены до блеска, а воротничок рубашки топорщился накрахмаленными углами. Наверное, барон успел заехать в какую-нибудь гостиницу и привести себя в порядок.

— Рад видеть вас в добром здравии, — произнес он, обведя всех присутствующих мрачным взглядом. Только при взгляде на Трис и Фло глаза его чуть потеплели. — Кто эти молодые леди? Неужели мои маленькие сестрички так повзрослели?

Девочки немедленно вскочили с дивана и подбежали к нему:

— Кристофер, мы так рады, — защебетали они наперебой. — У нас столько новостей...

— А ты привез нам подарки? — это отличилась Трис.

— Конечно, я заказал по отрезу самого лучшего шелка на платья моим дорогим сестрам, они остались в карете, — улыбнулся он и ожег меня полным ненависти взглядом, будто говоря: «а тебе ничего не привез, есть претензии?»

— Какая радость, теперь будет из чего сшить вам платья для первого бала и представления ко двору, — улыбнулась я.

Девочки завизжали счастливо. Я покосилась на Зоуи — было заметно, что она с трудом держит на лице приветливое выражение, ей непривычно было не быть в центре внимания.

— Садитесь, пожалуйста, — попросила я. — Как дела в имении?

— Спасибо, урожай винограда очень хорош в этом году.

Это было... сложно. Разговоры ни о чем под мрачным и подозрительным взглядом Кристофера. Довольны были, кажется, только Фло и Трис, и только им он улыбался искренне. Нам же с Зоуи доставались кривоватые усмешки и язвительные уколы, которые я пыталась не замечать. А вот моя падчерица краснела, словно помидор.

— У вас в столице подают всего три блюда к обеду? Как неожиданно.

— Это предписание доктора, полезно для здоровья юных леди, — улыбнулась я безмятежно.

— Вот как? Какая-то новая методика лечения? Никогда ни о чем таком не слышал, — скептически выгнул брови Кристофер.

— Но это помогает! — встряла Трис. — Смотри на мою кожу, какая чистая. А буквально недавно я была вся красная, это было ужасно...

— Ну, не за столом об этом, — шепнула ей Фло, и ее сестра замолкла. — Это действительно очень помогает.

Несмотря на поддержку девочек, обстрел «ценными замечаниями» продолжился.

— А почему у вас так мало прислуги?

— Нам хватает.

— А где дворецкий? Какой же дом без дворецкого?

«Этот гад заявил, что не его работа руководить слугами или делать что-либо еще, что он будет только организовывать приемы и балы. А, раз их нет, он подождет. Ну, и будет в красивой форме подносить хозяйке письма. Я ответила, что балов и приемов у нас не будет, у нас траур, а значит и в его услугах мы не нуждаемся, хватит экономки, которая действительно руководит слугами и, главное, слушается меня беспрекословно».

— К сожалению, дворецкий был так привязан к прежнему хозяину, что в своей скорби не смог исполнять свои обязанности. Пришлось его уволить.

— Что же вы не наняли нового?

— Не нашли достаточно хорошего, — и улыбаться, улыбаться безмятежно и уверенно.

Ужин я пережила с большим трудом, но все когда-нибудь заканчивается.

— Я бы хотел переговорить с вами по важному вопросу, любимая матушка, — встав из-за стола, сказал Кристофер таким тоном, будто вместо обращения было ругательство.

— Конечно, в кабинете будет удобно, — предложила я, хотя больше всего на свете хотелось отдохнуть, так меня вымотал этот разговор.

Глава 26

Где-то на заднем фоне были мысли, что ничего хорошего из этого разговора я не услышу. Мы устроились на диване за маленьким кофейным столиком — мне не хотелось подчеркивать статус «хозяйка кабинета — проситель», я наоборот старалась показать себя с пасынком на равных. Слуги принесли чай с печеньем.

Кристофер спокойно дождался, прежде чем они выйдут. Едва мы остались наедине, как всякое подобие доброжелательности стерлось с его лица, он посмотрел на меня с такой ненавистью, что холодок пробежал по спине. Он будто был готов ударить меня прямо сейчас.

— Вы что-то хотели сказать? — в моем голосе прозвучала дрожь, из-за чего я досадливо поморщилась.

Кристофер довольно ухмыльнулся, уловив мой страх, а потом опять нахмурился и принялся говорить, будто дрова рубить:

— Я считаю правильным не скрывать свои намеренья, а сразу честно заявить о них. Я приехал не для того, чтобы налаживать добрые отношения, «матушка», — кавычки прозвучали так громко, что и знаков пальцами не нужно. — Вы плохая мать и плохой опекун для Флоренс и Патрисии. Теперь, когда ваш муж умер, я собираюсь доказать это и подать прошение о лишении вас права опекунства.

— Ч-что? — я опешила, такой мысли не было у меня в голове. — Что ты хочешь сделать?..

— Вы слышали. Вы — плохой опекун. Вы лишились своей вдовьей доли, вы не содержите девочек, а сами живете на их доход от имения. Пока у вас была поддержка от маркиза, конечно, я не мог надеяться, что мне дадут опеку, но теперь, я уверен, я смогу лишить вас прав. Вы никому не сможете