— Ну и ладно тогда, — забрасывая бренные остатки мобильника в седельную сумку, уже спокойно проговорил Андрей. — Немчине нашему покажу, Фидлеру! Он человек бывалый, может, что-либо подобное видывал в многостранствиях своих!

«Отдай!» — едва не крикнула Санька, но вовремя сдержалась. В самом деле, какое право имеет она претендовать на находку, ежели только что вторично объявила о полной к ней непричастности?

— Ну, прощевай, что ли, Алексашка! — крикнул Андрей, вскакивая в седло и сразу же бросая лошадь в галоп. — В Туле встретимся!

Юноша ускакал, а Санька некоторое время лишь грустно смотрела ему вслед. Не потому, что жалко было бесполезного этого мобильника, потому, скорее, что страшновато было вновь одной оставаться. Потом она вздохнула и с замиранием сердца встряхнула вожжами.

— Но! — крикнула вполсилы. — Пошли!

И кони, что удивительно пошли. Точнее, побежали неторопливой размашистой рысью. Именно, неторопливой… и Санька, почти успокоившись, уселась поудобнее на жёстком сидении и принялась править. Впрочем, править её почти не пришлось, умные животные сами выбирали для себя наиболее удобный маршрут.

Проезжая мимо дерева с висельником, Санька крепко зажмурилась и решилась вновь открыть глаза лишь когда страшное дерево осталось далеко позади. Теперь ей следовало глядеть в оба, ибо неподалёку был уже и тот участок дороги, где раненый Феофан свалился с повозки. Именно раненый, а не убитый… Санька очень на это надеялась…

Замедлив с помощью вожжей ход лошадей до почти минимального, Санька, привстав на сидении, принялась внимательно осматривать окрестности дороги. Феофан свалился на левую сторону, это Санька хорошо даже запомнила. Но обследовала она обе стороны: как левую, так и правую…

И безо всякого видимого результата.

Феофана нигде не было видно: ни живого, ни убитого. И, проехав безрезультатно ещё пару километров, Санька, наконец-таки, остановила лошадей и задумалась.

В том, что она уже давно миновала место падения Феофана, в этом у Саньки не оставалось никаких даже сомнений. Более того, она узнала вдруг местность, на которой в данный момент находилась: именно тут они с Феофаном пережидали нашествие войск, и именно тут повстречали бричку с жутким этим разбойником…

И что из этого следовало?

Пропустить и не заметить лежащее у дороги тело монаха Санька никак не могла: придорожная трава на протяжении всего этого участка шляха была невысокой и довольно редкой. Значит, либо Феофана кто-то подобрал, либо он, раненый, сам ушёл (уполз?) в сторону леса, подальше от опасного этого шляха…

И где его в таком случае искать? И как, скажите, сие осуществить? Кричать, звать?

Почему-то Саньке очень не хотелось этого делать.

Потом она вспомнила о слепом бандуристе с мальчиком-поводырём по имени Иван. Надежда на то, что поводырём этим вполне мог оказаться её Иван, всё ещё не угасала в душе Саньки… впрочем, надеяться ей больше было совершенно не на что. Особенно теперь, после вынужденной разлуки с Феофаном.

А значит, надобно, во что бы то ни стало, разыскать этого бандуриста. Вот только где его искать теперь: в Туле или всё же в Калуге?

Санька выбрала Тулу.

Развернув лошадей (Санька и сама удивилась, как лихо это у неё получилось на довольно-таки узкой дороге), она встряхнула вожжами, и лошади вновь покорно потрусили в сторону Тулы. А Санька, крепко сжав зубы, чтобы не разреветься (этого ещё не хватало!), всё продолжала и продолжала внимательно осматриваться по сторонам.

И, как оказалось, не зря.

Что-то до боли знакомое мелькнуло вдруг у неё перед глазами, мелькнуло и осталось, было, позади… но тут Саньку словно осенило.

— Тр-р-р! — закричала она, туго натягивая вожжи, и лошади послушно остановились. А Санька, даже не дожидаясь полной их остановки, соскочила с облучка и, прихрамывая, бросилась в ту сторону, где и заметила мимоходом знакомый предмет. Или он просто почудился ей?

Оказалось, не почудился.

В густой придорожной траве лежал посох Феофана. А чуть поодаль — его котомка. Самого монаха нигде не было видно.

— Феофан! — крикнула Санька вполголоса. Крикнула и прислушалась.

Ответом ей была лишь тишина, чуть разбавленная отдалённым шумом берёзовой рощи, что тянулась вдоль «шляха». Возможно, Феофан уполз в ту сторону? Или ушёл, ежели сил хватило? Впрочем, в таком случае он бы посох с котомкой ни за что не оставил…

Следопыт из Саньки был аховый, но даже её незначительных навыков в этой области хватило, чтобы осознать: в сторону рощи никто не полз и даже не шёл. Вот тут, между посохом и котомкой, трава основательно примята и даже кровавые пятна на ней хорошо различимы… а дальше — густой и совершенно нехоженый травостой.

Живой ли, мёртвый ли, но Феофан как сквозь землю провалился.

Осознав этот непреложный факт, Санька вздохнула и заковыляла обратно к лошадям. Потом, правда, вновь вернулась, и некоторое время молча вглядывалась вдаль.

— Феофан! — закричала она изо всех сил. — Феофан!

И вновь лишь тишина, чуть разбавленная шумом берёз, была ей ответом. И Санька, постояв ещё немного, печально вздохнула и, вернувшись к бричке, вновь забралась на облучок. Подобрав вожжи, решительно ими встряхнула.

— Но!

И вновь лошади послушались её сразу, кажется, признав наконец-таки за хозяйку. А какая ж он хозяйка, ежели даже распрячь их самостоятельно не сможет, не говоря уже о том, что домашних животных ещё и кормить-поить надобно? В общем, смех, а не хозяйка!

Уже отъехав от места таинственного исчезновения Феофана на довольно приличное расстояние, Санька запоздало вспомнила о посохе и котомке, так и оставшихся лежать на обочине. Вообще-то, посох был ей ни к чему, а вот котомку можно было и захватить.

Но не возвращаться же из-за этого вторично! Да и что там, в котомке могло быть важного такого? Вон у неё в бричке целая куча тючков… интересно, что в них там? Может, съестное что, а то есть ужас как хочется?

Можно было, конечно, просто остановиться и поискать это самое съестное, но лошади бежали бодро и не особенно быстро, и Саньке очень не хотелось их останавливать. Ведь кто знает, а вдруг они после вновь заупрямятся или, что ещё хуже, рванут вразнос, как тогда?

А вот и дерево с висельником (никак этот мертвец Саньку в покое оставить не желает!), и, проезжая мимо него, Санька вновь крепко зажмурилась. Господи, дальше-то что ей делать в этом страшном мире?!

«Искать Ивана! — сразу же приказала себе Санька, вторично сжав зубы, чтобы не разреветься в голос. — Он ведь тут где-то… и ему тоже страшно и одиноко! И просто здорово было бы, ежели поводырём того слепого бандуриста оказался именно Иван!»

Саньке очень хотелось в это верить. Как и в то, что бандурист с поводырём направились именно эту сторону.