— Да хватаю я!

В это время немного впереди, там, где несколько человек сразу толкались возле лошадей, выпрягая их, вспыхнула ссора. Да иначе и быть не могло, ибо лошадей-то всего две и было…

— А ну, отойди! — послышался низкий озлобленный рёв кого-то из мародеров. — Отойди, говорю! Мой конь, я первый узрел! Ишь, ловкий какой!

— Небось, половчее тебя буду! — вторил ему голос повыше, но не менее озлобленный. — А конь мой!

— Ах ты!

Послышался хлёсткий звук удара, болезненный вскрик, звяканье металла о металл. Все, стоявшие вокруг брички, бросились в сторону стычки, то ли, чтобы совместно в ней поучаствовать, то ли, просто разнимать драчунов.

— Это ещё что такое?! — послышался вдруг со стороны дороги чей-то властный и, кажется, совершенно не терпящий возражений голос. — А ну, прочь, тати безродные!

Шум, топот копыт, испуганные вскрики… и вот уже вокруг Саньки вновь устанавливается тишина, хоть со стороны дороги по-прежнему доносится ровный гул от сотен бредущих ног. Не бегущих, а теперь уже именно бредущих, спокойно, уверенно. И вот ещё кто-то спускается сюда, к ней…

«Болотниковцы! — невольно подумалось Саньке. — А может, Шуйского ратники? Господи, когда же всё это кончится?!»

Затекла шея, руки… и Санька, немного осмелев, немного изменила положение головы и рук. Потом, осмелев ещё более, чуть приоткрыла глаза.

И тут же радостно вскрикнула ибо неподалёку от себя узрела всё того же юношу Андрея.

— Руки-ноги целы? — озабочено проговорил он, склонившись над беспомощно распростёртым Санькиным телом. — Как же это тебе угораздила, пацан?

Санька ничего не ответила, да и что было отвечать. Крепко сжав зубы, чтобы не разрыдаться (этого ещё не хватало!), она лишь умоляюще посмотрела на Андрея. И тот, правильно уразумев этот её умоляющий взгляд, ухватился обеими руками за край брички и одним мощным рывком поставил её на колёса. Потом с ещё большей лёгкостью поставил на ноги и саму Саньку.

— Ничего не ушиб, Алексашка? — заботливо проговорил Андрей и, опустившись перед Санькой на колени, принялся тщательно ощупывать её ноги, начиная с лодыжек и поднимаясь всё выше и выше. — Да стой спокойно, чего ты?!

Но стоять спокойно Санька, естественно, не пожелала и мгновенно отпрянула в сторону.

— Ну чего ты, в самом деле? — повторил удивлённо Андрей, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Я просто проверить хотел, всё ли в порядке у тебя…

— Всё у меня в порядке! — торопливо проговорила Санька, невольно краснея и опуская глаза. — В полном!

— Ну и ладушки тогда! Дальше что делать думаешь?

Этого Санька не знала, ибо лошадок кто-то всё же успел умыкнуть. И пока она раздумывала, как же её теперь быть, сверху вновь донёсся всё тот же властный голос.

— Отходим! — прогремел он и Санька, повернув голову, увидела, как проскакал мимо её всадник, в кольчуге, алом плаще и позолоченном остроконечном шлеме с белыми перьями. За всадником, стараясь не отстать, промчалось в том же направлении ещё не менее сотни воинов, тоже весьма хорошо экипированных и вооружённых. Потом торопливой ходой потянулись пешие ратники, вооружённые в основном копьями, бердышами или простыми топорами на удлинённых рукоятках.

— Кто это? — спросила Санька Андрея, имея, конечно же, в виду всадника в алом плаще. — Начальник ваш?

— Начальник! — насмешливо хмыкнул Андрей. — Слово какое дивное у тебя выговорилось: начальник! Да это воевода наш заглавный! — с какой-то особой теплотой и гордостью добавил он. — Болотников это, Иван Исаевич!

— Болотников?! — восторженно и вместе с тем недоверчиво проговорила Санька, провожая жадным взглядом быстро удаляющихся всадников. — Сам Болотников?

Не отвечая, Андрей лишь молча кивнул, а Санька всё смотрела и смотрела в ту сторону, где медленно оседала пыль от промчавшейся кавалькады и молча брели в этой пыли угрюмые вооружённые мужики.

Болотников, легендарный вождь восставших крестьян, кумир её детских грёз, только что промчался мимо, а Санька даже лица его толком рассмотреть не успела. Только и заметила бороду да шлем на глаза самые надвинутый…

— Ну, так что? — вернул Саньку к действительности голос Андрея. — Куда сейчас, Алексашка, двигать думаешь? В Тулу?

Санька ничего не ответила, да и что было отвечать. Лошадок увели, выходит, что бричка это полностью теперь бесполезной для Саньки сделалась. А пешком…

Вообще-то, ногам было уже не так больно, но всё равно пешочком до самой Тулы…

Интересно, а сколько до неё отсюда километров? Впрочем, в то их время в километрах расстояние ещё не высчитывали. В вёрстах, кажется.

— Одежка на тебе дивная, — задумчиво проговорил Андрей. — И обувка тоже не в наших местах изготовлена. И мнится мне, что встречал я недавно весьма схожую. Только вот где и на ком — этого никак не припомню…

Сердце Саньки радостно забилось.

— Слепой бандурист с мальчонком-поводырём? — напомнила она дрожащим от волнения голосом, и даже дыхание затаила в ожидании ответа. Господи, хоть бы это так было… скажи, что это так… что это они…

— Точно, бандурист! — удовлетворённо кивнул Андрей. — И мальчонка при нём, за тебя старше немного. Пришли утречком сегодня в наш стан, так портки на мальчонке такие же, как твои! И обувка, вроде, чем-то подобная…

— Это же брат мой! — не проговорила даже, прокричала Санька, взволнованно хватая Андрея за руку. — Брат мой Иван, я потеряла… потерял его и теперь ищу…

Впрочем, опомнившись, она тотчас же отдёрнула руку, а Андрей как-то странно на Саньку посмотрел.

— Ну, тогда тебе тем более в сторону Тулы подаваться надобно, — сказал он. — Вот только бричка твоя теперь безлошадная. И товар весь, ироды, разорили… Жалко, поди, добра-то?

Вместо ответа Санька лишь безразлично пожала плечами. Лошадок ей было жалко, а вот тючков этих? Да пропади они пропадом… впрочем, они и так уже пропали…

— Ты верхом без седла, Санька, ездить умеешь? — спросил Андрей и очень удивился, когда Санька отрицательно мотнула головой. — Вот те на! А в седле?

Санька вновь мотнула головой.

— Что ж ты за сын такой купеческий, коль до сих пор верхом ездить не выучился? Или ты и не сын вовсе? — внезапно добавил он, понизив голос почти до шёпота. — Дочка ты купеческая переодетая, что, угадал ведь?

Санька так и обмерла вся.

Вот и Андрей легко её раскусил! И что он предпримет, и не взбредёт ли в голову этому юноше что-то откровенно нехорошее, тем более, что Санька теперь в полной его власти? И заступиться некому и некому даже пожаловаться в случае чего. Нет у них тут никакой власти и никакой правовой основы, пусть даже самой жестокой и неправедной. Одно лишь право тут имеется: право сильного! Кто сильный — тот и прав, у кого оружие — у того и власть!