Вайдел не знал, что Софи вовсе не занималась. Она сидела на кухне, смотрела в окно, и размышляла о своей незадавшейся жизни. Окно выходило на улицу, поэтому встречу Ника с Алексом она не видела. Ее терзала ужасная мысль: она провалит выпускной экзамен, она не сможет сыграть эту сверхсложную вещь. Что тогда скажет мама? Она столько надежд возлагала на нее, и вдруг такой конфуз!

Софи посмотрела на свои корявые руки. С какой легкостью Ник играл ее партию, уверяя, что это вовсе не сложно! Даже впервые взявший в руки скрипку Алекс и тот играл лучше нее! И слуха у нее вообще нет. Вернее, есть, но недостаточный для профессионального музыканта. Ей суждено играть на похоронах и свадьбах в составе цыганского оркестра, как пророчил ей Алекс. Но есть ли в Лондоне цыганские оркестры?

Поняв, что всерьез рассматривает такую возможность, хрипловато засмеялась, и долго не могла остановиться. Минут через пять, утомившись, приказала себе прекратить, и с трудом подавила смех. Может, у нее просто мандраж перед экзаменами? Это ведь не редкость. Но раньше у нее никогда ничего подобного не бывало. Но раньше она и не чувствовала себя полной бездарью. Это началось в этом году, после ухода прежнего профессора.

Но профессор Никсон был старым другом дяди, а профессор Бэрд смотрел на нее как на рядовую ученицу, причем бездарную. Может быть, в этом все и дело? Делали ей раньше всякие послабления, которые она принимала как должное? Или не делали?

Поняв, что всерьез запуталась, посмотрела на часы. Скоро спектакль. Надо собираться. Алекс сегодня не пришел. Но это и к лучшему. Она его боится. Или нет, она боится не его, а себя, тех странных и неконтролируемых чувств, что он в ней пробуждает. Она всегда без хлопот управляла своей жизнью, и вдруг оказалось, что своими чувствами она управлять не может. И это ее по-настоящему страшило.

Но самое неприятное, что Алекс с ней только шутит. Она всего лишь мимолетное развлечение в его беспечной жизни, такой непохожей на ее монотонную и скучную жизнь.

Софи переоделась в длинное концертное платье плотного шелка и посмотрела на себя в зеркало. От черного цвета материи ее кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок.

– Бледная поганка! – сердито проговорила Софи и показала себе язык. Язык тоже был бледным, почти белым, наверняка от страха.

Накинув пальто, на улице стало уже прохладно, она вышла во двор и принялась ждать Ника там. Признаваться себе, что на самом деле надеялась увидеть Алекса, не желала.

Как обычно, Ник приехал вовремя. Как и короли, он считал точность одним из главных достоинств аристократа. Пусть он аристократ не по крови, но по духу – точно.

Спектакль прошел как обычно. Она ни разу не сфальшивила, хотя это стоило ей жуткого напряжения и мокрой от холодного пота спины. Хорошо, что никто к ней не прикасался, а то непременно последовали бы неприятные вопросы. После спектакля домой ее подбросил, как обычно, Ник. Она немного потопталась во дворе в тщетной надежде увидеть Алекса, но его не было. Она поплелась в квартиру, яростно обещая выкинуть из своей глупой головы все засевшие там безумные фантазии.

На следующий день в консерватории на большой перемене ее ждал сюрприз. Сбегая вниз в студенческую кафешку, она внезапно наткнулась на Алекса. Он был в том же костюме, что и в галерее. Вид у него был торжественный, даже церемонный.

– Что ты тут делаешь? – она остановилась возле него, не в силах оторвать ноги от пола.

Вайдел с удивлением глянул на нее:

– По твоему совету иду к твоему профессору. – И с патетикой заявил: – Хочу выяснить, гений я или всего лишь талант.

Софи невольно засмеялась. Как же ей легко с ним! Никакие сомнения не мучают душу.

– Нечего мелочиться. Конечно, гений!

– Вот и я так думаю, – жизнерадостно согласился он. – Но нужно, чтоб об этом узнали и другие!

Софи не желала, чтоб об этом знал кто-то еще, кроме нее. Ей хотелось, чтоб Алекс был ее личным гением.

– Да, конечно! – ей пришлось пересилить себя и сказать вовсе не то, что хочется. – Ты договорился о приеме?

– Это Ник договорился. Но извини, мне пора! – и он ушел в сторону ректората.

Софи уныло посмотрела ему вслед. Похоже, ему не до нее. Она ему уже надоела. «А вот не надо влюбляться в подобных красавчиков!» – попеняла она себе, и тут же гордо возразила: – «А я и не думала влюбляться! Просто он очень забавный, только и всего»!

В это время Вайдел вошел в кабинет профессора Бэрда, предварительно громко и настойчиво постучав. Тот, не поднимая головы от стола, на котором что-то торопливо писал, небрежно кивнул ему на стул. Вайдел сел и поморщился. Он бы не хотел учиться у такого преподавателя. Профессор показался ему недружелюбным сухарем, недаром у Софи ничего не ладится с учебой.

Он настойчиво кашлянул, призывая посмотреть на себя. Профессор кивнул в знак понимания, но тем не менее продолжал писать.

Вайдел впервые в жизни ощутил, что чувствуют просители перед важными государственными чиновниками. Ощущение было крайне неприятным. Но вот Бэрд соизволил оторваться от письма и посмотреть на посетителя. Перед ним сидел уверенный в себе парень с очень знакомым лицом. Где-то он его видел, но вот где? Он сморщил лоб, пытаясь вспомнить.

– Я Леон Вайдел, профессор, – пришел ему на помощь посетитель.

Бэрд обомлел. Ник просил прослушать какого-то типа с музыкальными способностями, о приеме знаменитостей речь не шла.

– Вы что, хотите поступить в нашу консерваторию? – Бэрд не мог понять, для чего в этом случае нужно было встречаться именно с ним, рядовым профессором.

– Нет. Мне достаточно и колледжа. Мои слушатели не интересуются научными степенями. Я пришел поговорить с вами о Софи Фокс.

Профессор сморщился. Он считал Софи бездарностью. О чем тут можно еще говорить?

– О, Софи очень трудолюбивая студентка, – корректно ответил, стараясь никого не задеть.

– Но совершенно бездарная, – закончил за него Вайдел.

Профессор несколько растерялся. Он-то решил, что знаменитость пришла просить быть помягче с мисс Фокс, но получилось наоборот.

– Не стесняйтесь в выражениях, профессор. Я их никому передавать не собираюсь. К тому же вы не можете сказать мне ничего такого, чего бы не знал я сам.

– Откровенно говоря, Софи типичный пример родственных и дружеских лобби, – жестко определил профессор. – В консерватории ей не место. Если бы это был колледж, то еще был бы смысл его закончить. Играть она все равно не сможет. Во всяком случае, в серьезном оркестре.

– Но она сможет закончить консерваторию, профессор? Или это бесполезно?

Бэрд тягостно вздохнул.

– Если она более-менее прилично сыграет на экзамене, то ее, конечно, выпустят. Вопрос в том, сможет ли она это сделать?

– Играет она деревянно, это факт. Но если побольше порепетирует…