— Знаю, папочка. Я над этим работаю, — Линдси заставила себя подняться с лестницы. Самое первое, к чему она приступала, переезжая в новое жилье, это обустройство тайника. Она побежала в спальню и порылась в сумочке, в поисках фальшивого детектора дыма.

Флешки Виктора все еще были запрятаны в пустом пластиковом диске. Она забрала их с ранчо, надеясь, что они содержат улики против Виктора, Трэвиса и Рикса. Агент пограничной службы однозначно хотел наложить лапу на эти флешки. Но на самом деле никто не знал, что именно Виктор хранил на них, ведь данные на каждом устройстве были запаролены. Поговорим о разочаровании.

Так что ее дело — подобрать пароль.

После установки сейфа-детектора-дыма на дверь спальни, она поставила свой ноутбук на обеденный стол. Ей нужно было прочитать кучу статей о взломе паролей.

На секунду она сердито уставилась на экран. Почему во всех этих телешоу взлом выглядел как что-то невообразимо легкое? На самом деле это было не так.

Но если она вскроет флешки Виктора, и если они содержат доказательства контрабанды, она сможет разослать эту информацию повсюду. Полиции, в каждый отдел внутренней безопасности и, может быть, даже газетам. Кто-то, конечно же, арестует Парнелла, несмотря на то что он шеф полиции, и Рикса — несмотря на то, что он агент пограничной службы.

Они не заслуживали этих уважаемых званий. Они вообще не заслужили ничего хорошего. Никогда. И ее миссия заключалась в том, чтобы отправить их в тюрьму, где они больше никому не причинят вреда.

Может быть, однажды, когда их закроют за решеткой, она сможет начать жить без страха. Без ожидания, что кто-то ее арестует или убьет. Или… ее кожа стала липкой, когда она подумала о Трэвисе Парнелле, брате Виктора. Если поймает, он будет жестоко пытать ее перед смертью.

Глава 8

Послеполуденное солнце совсем не прогрело прохладный воздух у залива. Де Врис стоял перед женским приютом для жертв насилия, изучая покосившийся забор, нехватку фонарей снаружи и разросшиеся кусты, которые могли послужить неплохим укрытием для нарушителей. О чем, черт возьми, думают эти люди?

После того как одна из богатых подруг Ксавье купила этот приют для своей благотворительной организации, она озвучила некоторые опасения, и Ксавье попросил Саймона проверить систему безопасности.

Де Врис предполагал, что он просто модернизирует систему безопасности, но, черт возьми, здесь нечего было модернизировать.

— Мистер де Врис? — миссис Абернати спустилась по ступенькам, солнечный свет играл серебром в ее благородной седине. На первый взгляд он подумал, что женщина — просто милая старушка. Однако через минуту разговора с ней, он обнаружил, что проницательность уравновешивает ее возрастную доброту. — Что вы думаете?

Он нахмурился.

— Я думаю, что если кто-то захочет попасть внутрь, это будет нетрудно.

— Да, это тоже меня беспокоит, — она похлопала его по руке, изумив его. — Предыдущие владельцы — церковь — едва справлялись с выплатами по закладной. Все, что они могли сделать, это надеяться, что что люди с нечестными помыслами не узнают их адрес. Конечно, мы принимаем тщательно продуманные меры предосторожности, чтобы предотвратить утечку информации, однако в наш век технологий хранить секреты сложно.

Одна из причин, по которой «Демаркис Интернешнл» остается в бизнесе.

— У них раньше были проблемы?

— Когда Саймон разговаривал с пастырем, он узнал о двух… кажется, он назвал их «нарушениями», за прошедший год, — она поджала губы. — Это недопустимо. Мы предлагаем женщинам безопасность, и мы должны ее обеспечить. Вы имеете представление, что нам понадобится для этого?

Судя по тому, что сказал Саймон, они с Ксавье обеспечивали охрану приюта, и де Врис был готов позаботиться о том, чтобы это место было защищено наилучшим образом.

— Мне нужно заглянуть внутрь, прежде чем я сделаю заключение.

Она вновь поджала губы.

— Некоторые женщины нервничают из-за присутствия мужчин. Позвольте мне найти вам сопровождение, — она ушла в дом.

— Я начну отсюда, — он бросил сумку перед входной дверью.

— Отлично. Я сейчас вернусь.

— Хорошо, — простукивание деревянной двери показало, что она слишком тонкая. Замки — по крайней мере, тут есть засов. Но между хлипкой дверью и дерьмовой рамой — эта дверь способна удержать от вторжения разве что девчонку. Если, конечно, она весит меньше 40 килограмм. Тут должна быть установлена металлическая решетка. И тревожная кнопка.

Послышались шаги из небольшого узкого коридора.

— Было бы прекрасно если бы ты проводила и показала ему все, — обращалась к кому-то миссис Абернати, — пока я не найду кого-то из сотрудников, кто сейчас свободен.

— Без проблем. Эдна занята заполнением анкет, — протяжный техасский женский голос прошелся по коже де Вриса, словно шелк, — так что у меня есть немного времени. — «Я» звучало как «Йа»

Де Врис ухмыльнулся, ощущая себя чертовски довольным. Линдси не была в клубе на прошлых выходных, и это было хорошо, поскольку она, вероятно, себя дерьмово чувствовала. Лишь одно воспоминание о ее синяках разозлило его… но вылилось в красивую садо-мазо сцену с УдарьМеня. Этот мазохист мог принять все, что де Врис хотел выплеснуть.

Де Врис планировал загнать ее в угол где-нибудь в офисе, но выяснил, что Ксавье переманил ее в свой бизнес, и, должно быть, именно поэтому она была сейчас здесь, в приюте. Организация Стеллы специализировалась на помощи женщинам в возвращении к работе. Похоже, что теплая натура Южаночки идеально подходит к профилю этого приюта.

Слегка улыбнувшись, де Врис глянул через плечо.

Те же самые джинсы и ботинки, и пиджак, в этот раз поверх футболки с животным, похожим на крысу в доспехах, и подписью "Броненосцы — техасские лежачие полицейские". На полпути Линдси внезапно остановилась.

— Ты…

— Покажи ему все, что необходимо, — миссис Абернати пошла к выходу. — Спасибо, дорогая.

Де Врис выпрямился, глядя на то, как меняется выражение лица сабочки, стараясь не расхохотаться. Она усердно пыталась скрыть разочарование и беспокойство за маской безразличия.

— Никогда не играй в покер на раздевание, — произнес он. — Тебя разденут к третьей сдаче.

Ее раздраженный взгляд был охрененно очарователен.

— Я должна тебя сопроводить. Куда ты хочешь пойти? — она все еще