Вдруг они заговорили, принялись торопливо и сбивчиво рассказывать друг другу о своей жизни, потом начались заверения в любви. Они обсуждали, стоит ли выйти на охоту и подкрепиться прямо сейчас или сделать это позже, сделать лишь по глоточку или напиться от души, гадали, куда я делся.

Я поспешил послать весточку Квинну: «Привет, братишка. Сейчас учитель – ты. Тема урока – Маленький Глоток. Скоро к вам присоединюсь».

Когда я вышел в коридор Обители, канделябры уже горели, полукруглые столы украшали вазы с красными и желтыми цветами. Я начал медленно спускаться по парадной лестнице.

«Святой Хуан Диего, прошу, убереги от меня Мэйфейров!» – молил я.

Снизу доносился гул возбужденных голосов. Насыщенный запах человеческой крови. Волнуются за смертную Мону. Бедный Стирлинг, раздираемый внутренними противоречиями, изо всех сил пытается сохранять спокойствие. Действующий член ордена Таламаска должен обладать равно талантом юриста и даром священника.

Все это исходило из оранжереи, которая располагалась в правой части дома сразу за столовой.

Я направился к источнику. На стенах – подлинники Рембрандта, Вермеера. Я не торопился. В висках стучало. Мэйфейры, да, снова ведьмы. Зачем мне было идти к ним? Ничто не могло меня остановить.

Обстановка в столовой была королевской. Я оглядел остатки великолепного ужина на длинном столе из черного мрамора, скомканные салфетки и старинное столовое серебро – его я осмотрел особенно тщательно.

Передо мной возник Джулиен в повседневном костюме серого оттенка. Глаза черные. В прошлый раз они вроде бы были серыми?

– Как отдохнул? – спросил он и исчез.

«Я думаю, ты трусливый призрак. Ты не способен вести долгий разговор. Лично я презираю тебя».

Стирлинг произнес мое имя.

Я подошел к дальней двустворчатой двери.

Небольшая восьмиугольная оранжерея была оформлена в викторианском стиле: белая отделка, белая плетеная мебель, пол из плит розового камня. Оказаться там можно было, спустившись на три ступеньки.

Плетеный стол со стеклянной столешницей и горящими на ней свечами, вокруг которого они собрались, выглядел намного жизнерадостнее, чем его мраморный собрат в столовой. Он стоял в окружении вазонов с цветами. Небо за стеклянными стенами и над стеклянной крышей уже начинало темнеть.

Чудесное место. Запах крови и цветов. Запах расплавленного воска.

Смертные, удобно расположившиеся в плетеных креслах в окружении удивительных тропических растений, почувствовали мое приближение. Беседа прервалась. Все трое взирали на меня благожелательно и одновременно настороженно.

Потом двое мужчин вскочили на ноги, словно я был коронованный принц Англии. Один из них – это был Стирлинг – представил мне Роуан Мэйфейр, как будто мы раньше с ней не встречались, а потом Майкла Карри.

– Супруг Роуан, – пояснил он и указал мне на пустующее кресло.

Я сел.

Роуан мгновенно сразила меня своей природной красотой – бледная, стройная, в сером шелковом костюме с короткой юбкой, в кожаных туфлях-лодочках на высоком каблуке. Мне стало интересно, сознавала ли она, как хорошо этот наряд сочетается по цвету с ее глазами и даже с седыми прядями в волосах. Ее переполняла внутренняя сила.

Стирлинг был в классическом белом льняном пиджаке, в потертых джинсах и желтой рубашке с открытым воротом.

Льняной пиджак привлек мое особенное внимание. Он принадлежал кому-то, кто давным-давно умер. Бывший владелец носил его, путешествуя по Южным морям. Много лет его никто не надевал. Стирлинг отыскал этот пиджак и полюбил его.

Мой взгляд остановился на Майкле Карри – безусловно, самом привлекательном смертном мужчине из тех, кого я когда-либо пытался описывать.

Надо сказать, он сразу высоко оценил мои внешние данные, однако совсем не задумывался о собственном обаянии. Такой подход всегда меня смущал и заставлял нервничать. Кроме того, у Майкла Карри были такие же черные кудри и ярко-синие глаза, как у Квинна, только физически он был намного крепче. Естественно, Квинн был гораздо моложе Майкла. Впрочем, и Роуан была намного младше мужа. Но возраст для меня не имел никакого значения. Я находил Майкла неотразимым. Если Квинн отличался особой грацией, то этот мужчина – мощью греко-римского атлета. Седина на его висках сводила меня с ума. Великолепный загар. И еще эта легкая улыбка на губах.

Полагаю, он был во что-то одет. Что же это было? Ах да, обязательная для Нового Орлеана белая тройка.

Недоверие… Оно исходило и от Роуан, и от Майкла. Я понимал, что Майкл обладает не меньшей мистической силой, чем его жена, только совсем другого рода. Я знал, что он тоже отобрал жизнь. Но если Роуан сделала это силой разума, Майкл воспользовался физической силой. Казалось, взгляд Майкла вот-вот выдаст бесценные секреты, но он вдруг мастерски и при этом совершенно естественно, без труда закрылся от меня.

– Я видел вас на похоронах тетушки Куин, – заговорил он. Типичное произношение новоорлеанца ирландского происхождения. – Вы были с Квинном и Меррик Мэйфейр. Вы друг Квинна. У вас красивое имя. Служба была чудесной.

– Да, – согласился я. – А вчера в особняке Блэквудов я познакомился с Роуан. У меня есть новость для вас обоих.

Мона пошла на поправку, но она не хочет возвращаться домой.

– Это невозможно! – вырвалось у Роуан. – Этого просто не может быть!

Она была измотана до предела и не переставала оплакивать Мону. Я не осмелился обнять ее, как сделал это накануне. Только не при муже. И снова меня обдала волна холода.

Я перенесся в другой мир, где мог подхватить ее на руки, унести из этого дома и впиться зубами в нежную шею. Ее кровь смешивалась с моей кровью. Каждая клетка ее существа взывала ко мне. Я отогнал это видение прочь. Майкл Карри не отрывал от меня взгляда, но думал при этом о Моне.

– Я рад за нее, – сказал он, накрывая ладонью руку Роуан, сжимавшую подлокотник. – Мона там, где она хочет быть. Квинн сильный. Он всегда был сильным. Когда этому парню исполнилось восемнадцать, он выглядел как вполне зрелый мужчина. – Майкл усмехнулся. – Он вознамерился жениться на Моне, как только ее увидел.

Я стоял на своем:

– Ей лучше. Я даю слово, что в случае необходимости сразу же вам позвоню. – Я уверенно посмотрел на Роуан: – Я немедленно дам вам знать. А сейчас ей хорошо с Квинном.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала Роуан, – но диализ ей не пережить.

Я не ответил, ибо понятия не имел, что такое диализ. Я, конечно, слышал это слово, но не знал точно, что оно означает, и не рискнул блефовать на эту тему.

За спиной Роуан, точнее за букетом цветов над ее плечом, возник мрачно ухмыляющийся Джулиен. Мое замешательство явно доставляло ему удовольствие.

Меня передернуло, когда я встретился с ним взглядом. Майкл резко повернулся и посмотрел в ту же сторону, что и я, но призрак уже исчез. Хм. Значит, эти смертные видят призраков. Роуан не шелохнулась. Она внимательно смотрела на меня.