– Прочтите.

– Что это?

– Это я нашла в почтовом ящике. Одно – неделю назад,второе – вчера. До сегодняшнего дня я была уверена, что это прислал Юрцевич.Теперь я думаю, что это писал его сын. Он пытается меня шантажировать.Наверняка он такой же никчемный неудачник, как его папаша, вот и решилпоправить свое материальное положение за наш счет. Папаше в свое время это неудалось, он попытался втереться в нашу семью и получить все блага и удобства,но у него ничего не вышло, теперь сыночек предпринимает новую попытку.

Тодоров быстро пробежал глазами коротенькие записки.

– Но здесь не выдвинуто никаких требований, –заметил он, возвращая конверты Филановской. – Я не вижу ни слова о деньгахили о каких-то других условиях.

– Подождите, все еще впереди, – усмехнулась ЛюбовьГригорьевна. – Будут и требования денег, и условия. Пока что он простохочет меня запугать. Найдите его и сделайте так, чтобы он больше никогда неприближался к нашей семье.

– Я понял, – кивнул Антон. – И все равноничего не понял. Ваши племянники носят отчество «Владимирович», а вовсе не«Сергеевич», а вы уверяете меня, что Сергей Дмитриевич Юрцевич является ихотцом. Более того, вы настаиваете на том, чтобы мой шеф и его брат ничего незнали о ваших поисках. Складывается впечатление, что они вообще не в курсе, ктоявляется их отцом. Так что же произошло? Как так получилось? ЛюбовьГригорьевна, если вы хотите, чтобы я сделал свое дело, выполнил ваше поручение,и выполнил его хорошо, я должен понимать, что происходит. Повторяю, я неработаю втемную, я считаю это унизительным. Если вы по каким-то причинам нехотите мне ничего рассказывать, вам имеет смысл обратиться в частноедетективное агентство и поискать кого-нибудь менее щепетильного.

В детективное агентство! Да он что, с ума сошел? Какое ещеагентство, когда у Саши в подчинении целая служба безопасности и руководит этойслужбой Нана, которую Любовь Григорьевна знала, когда та была еще маленькойдевочкой и занималась фигурным катанием в одной группе с мальчиками. ЛюбовьГригорьевна Филановская, почти пятьдесят лет прожившая при советской власти,лицо которой определялось такими понятиями, как дефицит и блат, доверяла толькотем услугам, которые оказывались ей по знакомству. Если по знакомству, если«только для своих», то, стало быть, это самое лучшее. А уж в последние годы,когда Саша возглавил собственное издательство и разбогател, Любовь Григорьевнув любых ситуациях окружали только «свои»: свои врачи, которых присылал Саша,свои водители, которых он нанимал, свои портные, которые приезжали на дом иработу которых он оплачивал, свои туроператоры, наилучшим образом устраивающиеее зарубежные поездки и получающие для нее визы, и многие другие, нообязательно свои. Она, если бы даже очень захотела, не смогла бы припомнить ниодной проблемы, кроме чисто профессиональных, которую за последниевосемь-десять лет решала сама. Все проблемы решал племянник Саша при помощисвоих денег и своих связей. Разве может идти речь о каком-то частномдетективном агентстве, куда ей придется идти самой, что-то объяснять, где ееникто не знает и где к ней не будут относиться внимательно и уважительно?Просто смешно.

А этот Антон Тодоров… Такой славный, спокойный. Работает уНаны и, в конечном итоге, у Саши. Он – свой. И ему можно доверять, иначе Нанане поручила бы ему это задание.

– Хорошо, – со вздохом произнесла она, – явам расскажу. Только будьте готовы к тому, что это длинная история.

– Надо мяса достать для кулебяки… В магазине однакурятина…

Тамара Леонидовна произнесла это, наверное, уже в сотый разодним и тем же ровным голосом, в котором не осталось ничего, ни страдания, нипечали, ни ужаса. Знаменитая актриса сидела на диване, в черном платье, счерным платком на голове, раскачивалась из стороны в сторону и монотонноповторяла одни и те же слова про мясо, которое непременно нужно достать, чтобыиспечь кулебяку к поминальному столу. И каждый раз, услышав страшный своейпустотой голос матери, Люба чувствовала, как внутри сжимается все туже и тужехолодная пружина, готовая распрямиться и выстрелить жутким криком, не крикомдаже – воем, безумным и диким, отчаянным и безнадежным. Надя умерла.

И вместо нее остались два мальчика, которым еще даже не далиимен. У Надюши были низкие показатели уровня тромбоцитов, и при рожденииблизнецов, сопровождавшемся разрывом матки, она скончалась от обильногокровотечения. Похороны завтра, а сегодня впавшая в прострацию Тамара Леонидовнабезуспешно пыталась как-то собрать себя, сосредоточить на насущных заботах:кладбище, могила, венки, поминки. Отец, Григорий Васильевич, слег с сердечнымприступом, и Люба оказалась единственной, кто более или менее ориентировался вокружающей действительности. С утра она съездила в морг, отвезла одежду, вкоторой Надюшу положат в гроб, со всеми договорилась, рассовала мятые рублисанитарам, которые будут «готовить» тело, и – заранее – грузчикам, выносящимгроб и устанавливающим его в машину, чтобы завтра уже этим не заниматься и обэтом не думать. Господи, ну почему, зачем мама затеяла всю эту возню сЮрцевичем, с тем чтобы его посадить, не дать ему жениться на Наде! Пусть быженился, черт с ним, и сейчас в семье был бы мужчина, который занимался бы всемтем, чем вынуждена заниматься Люба. А может быть, и не пришлось бы ему этимзаниматься, может быть, все сложилось бы иначе и Надя была бы сейчас жива.

Дом полон людей, пришли мамины и Надины подруги, все хотятпомочь, поддержать, утешить, но отчего-то всем кажется, что в поддержке иутешении нуждаются только отец и мама, а на Любу внимания не обращают. К словусказать, нет здесь ни одного человека, который пришел бы сюда ради нее, Любы,чтобы побыть в тяжелую минуту рядом с ней. Нет у нее близких подруг, тактолько, приятельницы и коллеги по работе в школе. Когда она пришла к директорунаписать заявление об отпуске по семейным обстоятельствам на три дня, пришлось,конечно, объяснить, что это за обстоятельства, а то подумают еще бог знает что…На три дня в отпуск просятся, когда аборты делают и не хотят светитьбольничными листами. Очень ей нужно, чтобы про нее подумали, будто она… Ну вот,сказала про Надю, ей, конечно, посочувствовали, даже материальную помощьпредложили выписать – целых десять рублей, но от помощи Люба отказалась, семьясостоятельная, не бедствуют. Информация разлетелась по школе со скоростьюветра, Люба от кабинета директора до выхода дойти не успела, а уже человек пятькак минимум при встрече с ней горестно кивали головами и выражалисоболезнование. Но домой к ней никто не пришел.

А может, оно и к лучшему. Никто не мешает, ни с кемразговаривать не надо, можно спокойно заняться своими делами. Проверить черныйкостюм отца, почистить, отгладить, приготовить темную сорочку и подходящийгалстук. Подобрать черную одежду для себя, тоже отгладить. Найти черный платокили шарф, где-то был, кажется. Пойти на кухню, разобраться с посудой, посчитатьколичество тарелок, вилок, ножей, рюмок и прочих емкостей, приготовитьскатерти. Вся семья завтра с утра поедет на похороны, дома останутся маминыподруги, будут готовить поминальный стол, и надо оставить им хозяйство в полномпорядке, чтобы все было и всего хватило.