Когда он повернулся к ней, в его глазах было нечто новое,только что родившееся, и Оливия заулыбалась.

– Я тоже тебя люблю. Один Бог знает, что из всего этогополучится, может быть, ничего особенного, но никогда в жизни я не была таксчастлива. Наверное, нам надо просто сбежать, послав ко всем чертям и«Викотек», и Энди.

Они оба рассмеялись тому куражу, с которым она произнеслаэту фразу. Было здорово осознавать, что в этот драгоценный момент ни одинчеловек не знает, где они находятся. Про Оливию думали, что ее похитили илисделали с ней еще что-нибудь похуже, а он просто исчез вместе с арендованноймашиной, бутылкой минеральной воды и яблоком. То, что их никто не мог найти,опьяняло обоих.

И вдруг Питер задумался. Может быть, в этот самый моментсюда направляются сотрудники Интерпола?

– А почему ты думаешь, что твой муж не догадается, гдеты?

Если он сразу об этом догадался, то почему это не может бытьстоль же очевидным для Энди?

– Я никогда не говорила ему об этом. Это была моятайна.

– Тайна? – Питер был потрясен. Оливия раскрыла емуэту тайну во время их первого же разговора. А своему мужу она никогда ничегоподобного не говорила. Он был польщен. Впрочем, и он доверял ей не меньше, чемона ему. Не было ничего, о чем Питер не мог бы ей рассказать. – Мне кажется,что здесь нам ничто не угрожает. По крайней мере в ближайшие несколько часов.

Он все еще хотел покинуть это место к вечеру, но после тогокак они купили ему плавки и вдоволь наплавались в океане, его решимость сталаослабевать. Это было гораздо более приятно, чем перемещаться от стенки к стенкев бассейне «Ритца». Тогда он совсем ее не знал, а она заставила его поломатьголову над смыслом своих действий, когда стремительно уплыла от него. Но здесьОливия была совсем рядом с ним, и Питеру было трудновато.

Она сказала, что ей всегда было страшно купаться в океане, иименно поэтому она никогда не любила плавать на кораблях, боясь приливов,течений и хищных рыб. Но теперь Оливия чувствовала, что Питер защищает ее.

В конце концов они подплыли к небольшой лодке, привязанной кбуйку. Забравшись в нее, они немного отдохнули, и Питеру потребовалась вся егосила воли, чтобы не заняться с ней любовью прямо здесь, на дне этого утлогосуденышка. Но они уже договорились обо всем. Питер был непоколебим в своем убеждении,что если между ними что-нибудь произойдет, это все испортит. Обоих будетугнетать чувство вины; нетрудно было понять, что у всех тех чувств, которыестоль неожиданно вспыхнули между ними в этот день, нет никакого будущего и влучшем случае они останутся друзьями. Они не могли позволить себе разрушить всеэто какой-нибудь дурацкой выходкой. И хотя брак Оливии давно расшатался, онасогласилась с ним. Если они переступят через эту грань, это только осложнит ееобъяснение с Энди по возвращении в Париж. Но тем не менее было очень трудноудерживать их отношения в рамках платонических поцелуев.

Вернувшись на берег, они снова заговорили об этом, пытаясьвыбраться из того потока ощущений, который готов был их унести, однако это былонелегко. Их тела были влажными и расслабленными; они лежали рядом и говорили овещах, важных для них обоих, – о детстве, которое Оливия провела вВашингтоне, а Питер – в Висконсине, о том, каким ненужным он всегда чувствовалсебя в родительском доме, как многого он хотел добиться и как ему повезло,когда он встретил Кэти.

Оливия расспрашивала его о матери, и Питер рассказал ей ородителях и сестре, о том, что мама и Мюриэл умерли от рака и именно поэтому«Викотек» так важен для него.

– Если бы у них было доступное им лекарство, все моглобыть иначе, – печально сказал он.

– Может быть, – философски откликнуласьОливия. – Но иногда победить болезнь невозможно, сколько бы чудесныхлекарств ни было в твоем распоряжении.

Они в свое время перепробовали все на свете, чтобы спастиАлекса. Отогнав от себя эти воспоминания, Оливия повернулась к нему:

– A y нее были дети?

Питер кивнул, посмотрел в сторону, и глаза его наполнилисьслезами.

– Они приезжают к тебе?

Питеру вдруг стало стыдно. Глядя на Оливию, он понял,насколько был не прав. Встреча с ней вызвала в нем желание что-то изменить всвоей жизни.

– Мой зять переехал в другое место и примерно через годженился во второй раз. Я уже давно не имею от него никаких вестей. Не знаюпочему – может быть, он хотел, чтобы все это осталось в прошлом. Он не звонил ине объявлялся, пока ему и его новой жене не понадобились деньги. К тому времениони уже обзавелись двумя общими детьми. И Кэти убедила меня в том, что прошлослишком много времени, что их, возможно, совершенно не интересует моя персона ичто дети даже не узнают меня. И я оставил все как есть и в течение долгоговремени ничего о них не слышал.

Насколько я знаю, они живут на ранчо в Монтане. Иногда яспрашиваю себя: а вдруг Кэти нравится, что у меня нет никакой семьи, кроме нее,мальчиков и Фрэнка? С сестрой у нее отношения не сложились, и Кэти оченьразозлило, что ферму унаследовала Мюриэл, а не я. Но отец был совершенно прав,что оставил ее им. Я не хотел владеть ею и не нуждался в ней, и папа этопрекрасно знал. – С этими словами Питер снова взглянул на Оливию,чувствуя, что понимал это всегда, но не решался себе в этом признаться. –Зря я забросил своих племянников! Мне, наверное, нужно поехать в Монтану иувидеться с ними.

Он должен был сделать это еще давно – в память о сестре. Ноэто причинило бы ему боль, так что он выбрал более удобный вариант –послушаться Кэти.

– Еще можно все поправить, – ласково сказалаОливия.

– Мне хотелось бы это сделать. Если только я их найду.

– Я уверена, что найдешь, – надо только захотеть.

Он кивнул, зная, что теперь ему нужно делать. Но новыйвопрос Оливии сразил его наповал.

– А что было бы, если бы ты никогда на ней неженился? – с любопытством спросила она. Ей нравилось играючи задавать емувопросы, отвечать на которые было трудно.

– Тогда мне никогда бы не удалось сделать такуюкарьеру, – просто ответил он.

Но Оливия яростно покачала головой, не соглашаясь с ним.

– Ты не прав. И в этом – корень всех твоихпроблем, – сказала она, не колеблясь ни минуты. – Ты считаешь, чтовсе, что у тебя есть, приобретено благодаря Кэти. Работа, успех, карьера, дажетвой дом в Гринвиче. Это неправильно. Блестящую карьеру ты сделал бы и без нее.Она ведь ничего не добилась в отличие от тебя. Кем бы ты ни был, даже если быжил в Висконсине, ты все равно бы вышел в люди. Ты просто так устроен, и яподозреваю, что у тебя врожденная способность использовать любую подходящуювозможность в своих интересах. Твой «Викотек», например. Ты сам говорил, чтоэто целиком и полностью твое детище.

– Но я его еще не закончил, – скромно вставилПитер.