— Нет.

— Нам нужно поговорить.

— Нам не о чем больше говорить, — сказала она, даже не взглянув на него. — Я уже достаточно наслушалась.

Так, значит, она слышала их разговор. Он надеялся, что хотя бы не весь — его отец не выбирал выражений. И что теперь делать? Как исправить ситуацию? Как спасти то, что у них было?

— Мне жаль, что так вышло. Но ты же понимаешь, что я не разделяю его взглядов. И зачем ты побежала к Джулиану, когда должна была прийти ко мне?

— В самом деле? — Она выскочила из машины и с вызовом посмотрела на него. — Джулиан мой друг, но мы никогда не переходили черту, так что не надо его сюда примешивать. Все это касается тебя, Роман, и только тебя. Это ты был там и ни слова не сказал в мою защиту. Не сказал, что я не какое-то ничтожество, не какая-то деревенщина из захолустья, специально появившаяся здесь, чтобы заманить в ловушку великого Романа Локетта и украсть его семейный бизнес.

Проклятие. Она и это слышала. Что теперь он мог сказать? Сказать, что любит ее? Вряд ли это поможет. Сейчас она была слишком зла, чтобы услышать слова любви или утешения, поэтому у него был только один выход.

Полная честность.

— Хорошо. — Роман поднял руки. — Признаю, что вначале я был полон решимости защищать свое место в компании и сказал адвокату подготовить брачный договор.

— Так, значит, он существует? И когда же ты собирался меня с ним ознакомить? Мы вместе уже несколько недель. У тебя была масса возможностей. Вместо этого ты дождался, когда об этом заговорит твой отец.

— Что я могу сказать? Каждый раз, когда я думал об этом, мне казалось, что это не вовремя. Я не мог разрушить хрупкую нить отношений, которые мы строили, разговорами о деньгах.

— Может, ты дожидался дня свадьбы, чтобы сделать мне, так сказать, сюрприз?

— Честно говоря, я уже несколько дней не вспоминал о нем.

— То есть ты оставил это на волю случая, как в игре в русскую рулетку? Это моя жизнь, жизнь нашего ребенка, и ты считал это недостойным обсуждения? Скажи лучше прямо, Роман, ты не думал, что наш брак надолго.

— Шантель…

— Так я права?

— Хорошо. Поначалу — да, я не думал, что из этого что-то выйдет. Я думал, что мы могли оставаться вместе, пока ребенок не достигнет определенного возраста, а потом разойтись. Но ты должна понять, что теперь все изменилось. Я убедился, что мы подходим друг другу. Вот почему я перестал думать об этом чертовом контракте.

— А теперь?

— Что теперь?

Она кивнула в сторону дома:

— Я слышала, что сказал твой отец. Если ты не заставишь меня подписать договор, он лишит тебя наследства. Лишит «Атланта Кугуарз».

— Мне все равно, что он сказал.

— Ты готов отказаться от всего, чтобы быть со мной? Чушь. Ты ведь даже не любишь меня.

— Не вкладывай слова в мои уста.

— Мне это и не нужно. Ты сам это сказал. Я тебе нравлюсь, и, возможно, ты позволил мне немного помечтать, сказав, что, похоже, ты начинаешь влюбляться в меня. Неплохой ход. Браво! — Она захлопала в ладоши. — Крючок, леска и грузило. Я купилась. Но все это оказалось ложью.

— Неправда. — Роман сделал движение к ней, но Шантель отшатнулась от него.

— Нет, правда. Я была дурой, поверив, что нравлюсь тебе, не говоря уже о любви. Черт, ведь даже моя собственная мать меня не любила! Во всяком случае, настолько, чтобы остаться со мной, а не лишить себя жизни.

Роман нахмурился:

— О чем ты говоришь?

— Что тут непонятного? Она покончила с собой вместо того, чтобы быть со своими детьми — со мной и моими братьями. И похоже, она была права. Ты это доказал. Со мной действительно что-то не так.

Она взялась за ручку дверцы.

Роман сделал к ней шаг.

— Прошу, Шантель, не уходи. Я знаю, ты обижена и злишься на меня, но…

Она подняла руку, останавливая его:

— Хватит, Роман. Кончай это представление. Ты хотел жениться на мне из-за ребенка. Ну так знаешь что? Я освобождаю тебя от твоих обязательств. Тебе больше не нужно думать о том, как включить меня в свою жизнь. Не беспокойся, у меня и моего ребенка все будет хорошо.

— Не говори так, Шантель.

Но она уже повернулась к машине.

— Мы сможем пройти через это, если ты дашь мне шанс объяснить. Во всяком случае, тебе не следует вести машину в таком состоянии.

— О, не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Я потеряла свою мать и свою первую любовь, так что я знаю, как с этим справляться. — Она включила зажигание и нажала на газ.

— Шантель, пожалуйста…

Но его слова повисли в воздухе. Желтая машина уже мчалась по подъездной дорожке, увозя с собой женщину, которую он любил. Возможно, навсегда.

— Все это было ложью. Как я могла быть такой дурой? — плакала Шантель в объятиях Ванессы.

Она позвонила ей по дороге из поместья Локеттов, и Ванесса сказала, чтобы она ехала прямо к ней.

— Ты не дура. Ты просто веришь в людей. В этом нет ничего плохого.

— Если бы ты только слышала, какие гадости говорил обо мне его отец. А Роман… Я поддерживала его, я помогла завоевать расположение важного для него клиента, а он не сказал ни слова в мою защиту.

— Это бессовестно с его стороны. Но что ты собираешься делать? Ты же не можешь порвать с ним — ведь ты носишь его ребенка.

— Не знаю. — Она носила ребенка от мужчины, которого любила, но который не любил ее. И не уважал. Во всяком случае, настолько, чтобы защитить от оскорблений.

Он мог навсегда остаться в тени своего отца. Он так привык его слушаться, что вряд ли даже знал, как вырваться на свободу. А она не собиралась торчать рядом с ним, чтобы это выяснить. Для нее было важно, чтобы ее ребенок рос с двумя любящими родителями, и сейчас ей нужно понять, как выстроить свои отношения с Романом, чтобы вместе воспитывать ребенка, и при этом себя не разрушить.

Роман сидел в своем кабинете, уставившись в стену. Что-то шло в его жизни как по маслу, другое же летело в тартарары.

Ему наконец удалось убедить Джексонов, что контракт с «Атланта Кугуарз» был стоящей идеей. Подписав бумаги и получив хороший бонус, отец и сын отправились домой, чтобы Кертис мог закончить свой последний год в колледже.

А женщина, которую Роман должен был за это благодарить, не хотела иметь с ним ничего общего. Она вычеркнула его из своей жизни, словно не было этих последних недель. Но они были. И если бы месяц назад кто-нибудь сказал, что он влюбится в Шантель и в ту маленькую жизнь, которую они сотворили, он бы ему не поверил.