— И что? Ты можешь сотворить вокруг меня магическое заклинание, чтобы я пошла с тобой к алтарю? Оставь эти глупости. У меня больше самоуважения, чем ты думаешь. — Для нее это стало уже клише — влюбиться в того, кто ее никогда не полюбит. Хватит. Теперь ее очередь высоко держать голову и жить своей жизнью.

— Я прошу выслушать меня. Не только головой, но и сердцем, — взмолился Роман. — Пожалуйста.

— Хорошо. — Она его выслушает, но только один раз. — Скажи то, что ты хочешь сказать, а потом оставь меня в покое.

— Мне очень жаль, солнышко, но этого не случится.

Шантель почувствовала, что буквально тает под его взглядом, но разве не так было всегда? С того момента, как они встретились, она больше ни о ком не могла думать. И боялась, что никогда не сможет.

Вся дорога из Атланты в Макдоноу была забита пробками. Роман был взвинчен, его мучили сомнения. «Что, если Шантель не простит меня?» У нее было право на него злиться, но он придет со шляпой в руке, умоляя дать ему еще один шанс, и не уйдет, пока она его не выслушает.

— Значит, мы снова вернулись к тому Роману? Тому, кто требует и приказывает? Если так, то можешь садиться в свой «мазерати» и катиться обратно в Атланту.

Она была права. Если он будет задирать нос, ничего хорошего из этого не выйдет. Ему нужно заставить ее понять, почему он сюда приехал.

— Ну? — Она посмотрела на него, потом на свои наручные часы. — Я не собираюсь стоять здесь всю ночь.

Роман сделал глубокий вдох. Он нервничал. Это будет нелегко — ему придется сделать то, чего он никогда не делал.

То, чего он всегда избегал. Придется выложить все начистоту, хотя не было никакой гарантии, что Шантель примет его или то, что он скажет.

Он посмотрел в ее настороженные глаза, и его сердце учащенно забилось.

— Во-первых, я очень скучал по тебе.

— А во-вторых?

— Во-вторых, я хочу попросить у тебя прощения. Я должен был ответить отцу как мужчина, когда он говорил те ужасные вещи, а не отмалчиваться. Я должен был защитить тебя. Сказать, какая ты сильная, умная, добрая… страстная. — Увидев, что она покраснела, он продолжил: — Я люблю тебя, Шантель. Еще ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой. Я чувствую себя завершенным. Как будто я нашел недостающую часть, о существовании которой даже не подозревал. И я хочу быть с тобой. С тобой и с нашим ребенком.

Шантель сделала шаг назад.

— Ты говоришь то, что я хочу услышать. Поэтому и говоришь это. На самом деле я тебе не нужна. Тебе нужен только ребенок. — Она погладила себя по животу. — И это жестоко — говорить такие вещи. Почему бы тебе просто не отпустить меня?

Он покачал головой:

— Это неправда. Ты нужна мне, Шантель. Я хочу тебя. Ты забавная, умная, дерзкая — я люблю все в тебе. Каждую твою клеточку.

Шантель почувствовала, как у нее сжало горло и защипало глаза.

— Мне страшно. — В этот раз она не смогла сдержать слез. — Боюсь, что все это сон, и в любую минуту я могу проснуться.

— Милая. — Роман обнял ее. — Это не сон. Это реальность. Я люблю тебя. И чтобы это доказать, я сказал отцу, что отказываюсь от «Атланта Кугуарз». Не хочу закончить так же, как он, зациклившись на деньгах и власти.

— О, Роман! Тебе не нужно отказываться от всего, чтобы доказать, что ты любишь меня. К тому же тебе нравится твоя работа.

— Не стану лгать, я всю жизнь стремился к этому. Но я не могу жить без тебя. А с тобой я смогу завоевать весь мир. Кстати… я подписал контракт с Кертисом.

Шантель просияла:

— Ура! Ты сделал это! Но… как ты теперь уйдешь? Ты ведь обещал Тиму, что позаботишься о его сыне.

— В первую очередь я должен заботиться о тебе и о ребенке. — Его ладонь легла на ее живот.

— Роман, я люблю тебя, но… зачем выбирать, когда у тебя может быть и то и другое.

— Да? — В его голосе звучало сомнение. Роман и правда не знал и не мог определиться, чего по-настоящему хочет сейчас.

— Конечно. Потому что ты делаешь это для того, кого любишь. Ты приносишь жертву. Но это не нужно. Я и так тебя люблю. С того момента, как увидела тебя на аукционе. И мне тоже было страшно. Страшно остаться одной. Самоубийство моей матери было для меня потрясением. Я решила, что не стою любви.

— Почему ты мне об этом не рассказывала? Что-то тебе помешало?

Она пожала плечами. Шантель очень часто сомневалась в себе и никак не могла с собой справиться.

— Трудно говорить о таких вещах. Мы даже с отцом не говорили об этом. И только недавно я все же решилась. Жалею, что не сделала этого раньше. Он помог мне понять, что моей вины в этом нет. В том, что она убила себя.

— Конечно нет. — Роман погладил ее по щеке. — Она была больна, но ты в этом не виновата. Так вот почему ты тогда промолчала, когда я сказал, что хочу, чтобы у нас было много детей?

Шантель кивнула, хотя казалось, ее мысли где-то очень далеко.

— Да. Я испугалась. А что, если это наследственное?

— Не надо думать о самом худшем. Но если ты не хочешь еще детей, то этот, — его ладонь скользнула по ее животу, — будет нашим единственным ребенком.

— О, нет, Роман. Я люблю тебя и хочу от тебя детей. Много детей. Целый выводок.

— В самом деле?

Слезы потекли по ее щекам, его голос звучал так неуверенно.

— О, да! Ты вывел меня из тумана. Я едва жила, но ты пробудил меня к жизни, и я не хочу, чтобы этот свет погас.

— Как бы мне ни нравилось смотреть, как ты идешь к алтарю, — сказал Роман неделю спустя в часовне в Джонсборо, примерно в двадцати милях от Атланты, — я рад, что все закончилось.

Они поженились, как и было намечено, в черной беседке на воде в окружении ухоженных лужаек и пышных деревьев. Часовня предложила им более обширное пространство, способное вместить сто с лишним гостей. Там собрались все Локетты, включая и отца Романа, который извинился перед Шантель, как только она вернулась в Атланту. Ему пришлось это сделать, иначе Роман его бы никогда не простил. А также семейство Уилсон, составлявших самую большую часть списка гостей.

Шантель обняла Романа за шею:

— Ну, как я тебе в этом платье?

Роман слегка отстранился, изображая из себя придирчивого знатока, чтобы оценить ее наряд — платье русалки с открытыми плечами из блестящего кружева в форме чешуи.

— Ты прекрасна. Ты самая красивая невеста в мире. Я не могу оторвать от тебя глаз.

— О, вы знаете, что сказать, мистер Локетт!

На его губах появилась лукавая улыбка.

— Как насчет этого: я просто не могу дождаться, когда увижу тебя без этого свадебного платья.