– Это было ужасно. Худшее из того, что я когда-либо видела. Ужасно.

И тут я услышал Адама, он бежал ко мне:

– Принц! Фу! Уходи оттуда!

– Джойс, что случилось?

Она пыталась выровнять дыхание.

– Тут был Генри со своим хозяином.

– Генри? Генри? Джойс, что ты…

Она исчезла при виде руки Адама на моем ошейнике.

– Джойс? Вернись. – Но было слишком поздно. Меня уже тянул назад Адам, крепко схватив мой ошейник.

Что она имела в виду? Что она увидела такого ужасного? Похоже, что-то плохое случилось с Генри или его хозяином? И почему они были в парке ночью?

Но пока я шел из парка, мой ум начал проясняться. Джойс слишком часто делилась с нами одной своей идеей. Насколько я знал, она, должно быть, стала нюхаголиком. Из ее слов едва можно было извлечь какой-то смысл, и я начал сомневаться, что она вообще что-то видела. Может, это была галлюцинация. Может, после стольких лет прятанья в кустах она начала терять разум.

Да, так и было. Это все ерунда.

Полная чушь.

Той ночью мне нужно было думать о другом. Моим непосредственным долгом была защита Семьи, и это значило держать нос по ветру и следить за всем, что происходит в доме.

Я обнюхивал Кейт каждый вечер, когда она возвращалась из лавки, но в этом не было ничего необычного. Я обнюхивал всех, кто приходил в дом. Это была моя обязанность. Способ получения информации: я проверял, кто где был, убеждался, что все как прежде. А когда все оставалось как прежде, больше мне и делать-то ничего не нужно было. Нюхнул. Проверил. Все просто.

Но когда я обнюхал Кейт тем вечером, я понял, что все не как прежде. Простота исчезла. Я понюхал ее. Я не сомневался в этом запахе.

Это был он.

Саймон.

Она пахла Саймоном.

Как только запах ударил мне в голову, внутри меня что-то рухнуло. Зачем она с ним виделась? Зачем? И что это значило для будущего Семьи? Этим утром перед прогулкой Адам с Саймоном бегали. Но когда Адам вернулся – запыхавшийся, согнувшийся пополам – на нем не было признаков опасности. По крайней мере, я не заметил. Так что, если Саймон что-то и задумал, он держал Адама в неведении.

Я снова нюхнул, но сомнения не было. Запах Саймона был на всей ее одежде.

Конечно, больше никто не мог этого заметить. А она не рассказала. Она не поделилась: «О, сегодня я видела Саймона», что было бы нормальным. Я держался возле нее весь вечер, выслеживая другие сигналы.

Какое-то время ничего не происходило. В ее теле была определенная зажатость. Она была тиха за ужином, но это можно было списать на усталость.

Затем Адам забрал меня на прогулку. Когда мы выходили из дома, я был уверен, что Кейт выглядит встревоженной. Было что-то в ее взгляде, когда она вытирала посуду, в том, как она сказала: «Будь осторожен». Будто она думала, что случится что-то плохое.

Но в парке я не нашел новых подсказок. Я пытался выжать из Фальстафа информацию, но тот отрицал, что знает что-либо. Тогда я подошел к скамейке, к Адаму и Эмили, узнать, о чем они говорят.

Они говорили о созвездиях. Космической энергии. Волшебных силах. Адам был, как всегда, в трансе.

– Увидимся завтра.

– Да, увидимся.

Позже Кейт и Адам были в своей спальне.

– Ты серьезно? – спросил Адам.

– Да. Я серьезна как никогда. Ты сам сказал, что с тебя хватит.

– Но… но почему?

– О, я не знаю. Просто…

– Просто что?

– Не знаю. Не могу объяснить. По крайней мере, четко. Я просто не чувствую себя здесь больше в безопасности.

– Ты беспокоишься из-за Шарлотты?

Спина Кейт резко выпрямилась:

– Шарлотты?

– Ну, из-за всей этой заварухи с Дэнни Томасом.

Кейт расслабилась.

– О, нет. Ну, то есть, да, конечно. Чуть-чуть. Но дело не в этом. Не в этом.

– Кейт. Мы не можем просто переехать.

– Почему нет?

– Ты серьезно спрашиваешь, почему? Что ж, ладно. Дом. Ипотека. Моя работа. Твоя работа. Образование наших детей. Твоя мама. И…

Кейт подняла руку:

– Ладно.

– Я думал, тебе нравится этот дом?

– Верно, верно, просто. Не знаю. Я сглупила.

И тогда Адам встал и поцеловал Кейт в тыльную сторону шеи:

– Ты не глупая, – сказал он. – Возможно, ты права. Нам нужно уехать. Может, всего на выходные, для начала. – Он улыбался, и Кейт тоже улыбалась, но только когда видела, что он смотрит на нее.

На этом все не прекратилось. Когда Кейт разделась, она забеспокоилась о другом. Она встала посреди комнаты совершенно голая, а Адам лежал в кровати.

– Скажи мне, что ты думаешь о моем теле, только честно, – потребовала она. Адам поднял голову и оглядел ее усталыми глазами.

– У тебя красивое тело.

– У меня тело старухи.

Адам вновь поднял голову:

– Тело прекрасной старухи.

– А-дам. Посмотри на меня. Посмотри как следует.

На этот раз он приподнялся на локтях:

– Ты прелестна.

Она ущипнула себя за ляжки и потрясла ими:

– Это прелестно?

– Да, – сказал он, не глядя на области бледно-белой трясущейся плоти. – Ты вся прелестная.

– У меня сиськи отвисли, – продолжила она, привлекая его внимание наверх.

– Они прелестные. Прекрасные сиськи.

– А шея, как карта дорог.

– Она прекрасна.

– Моя задница тяжелая и отвратительная.

– Она прелестная.

– Это наконец началось. Я разваливаюсь на части.

– Ты самая красивая женщина в мире.

– Я самое уродливое существо на планете.

Адам вздохнул:

– Почему ты вдруг так помешалась на внешнем виде? Я думал, ты считала это все тщеславным и поверхностным?

– Я не помешалась. Просто, не знаю, начинаю чувствовать себя незаметной. Было бы приятно вновь стать видимой, вот и все.

Снова Адам встал. Снова поцеловал ее в шею.

– Иди в постель.

– Нужно отвести пса вниз.

– Ничего страшного. Он уже большой мальчик.

Они легли в постель. Целовались. Адам закрыл глаза. Кейт тоже закрыла, но крепко, как я, когда ожидаю, что меня ударят по носу.