– Ну как же это может быть? – усмехнулся парень. – Еслилогично и доходчиво объяснила – то как же она может быть сумасшедшей?Логичность и связность изложения – признаки нормального рассудка.

– А вы что, психиатр? Или, не дай бог, психоаналитик? –покосился на него Виталий.

– Нет, ни то ни другое. Просто рассуждаю.

– Ну и не надо рассуждать о том, в чем ни черта несоображаете, – окрысился Виталий. – Именно сумасшедшим свойственна такаявнешняя логичность поведения, что они любого эксперта вокруг пальца обведут.Целую комиссию Фрейдов одурачат. Но я говорю именно о внешней логичности.Потому что, если заглянуть в глубинные причины их поступков… исследовать, таксказать, мотивацию… тут диву дашься: как могло такое в голову прийти! Какнормальная вроде бы женщина может таить в душе столько злобы! Ненависти! И чтобы она мне там ни говорила…

Виталий осекся, заметив, что парень метнул в него какой-тоочень уж заинтересованный взгляд.

Похоже, он не в курсе дела. Может, рассказать, из-за чеговесь сыр-бор?.. Поведать, к какой цели стремится его чокнутая работодательница?Чем черт не шутит, вдруг да удастся воззвать к его благоразумию, добросердечию,ну, какими еще качествами может обладать человек? К совести… да нет, вряд ли! Усамого-то Виталика этого пережитка нет и никогда не было, так что предполагатьего наличие в других – слишком с его стороны смело. Добросердечие, кстати, изтой же оперы… И вообще! Ну, расскажет он парню о мотивах. И чего добьется? Ведьможет статься, он из породы таких же чокнутых, как она. И имеет столь жевывихнутое понятие о справедливости и своем праве ее восстанавливать. А главное– она, конечно, этого парня чем-то держит. Вряд ли большими деньгами – нуоткуда у нее настолько большие деньги? – скорее, здесь что-то личное.Амур-тужур? А если так, между этой парочкой вряд ли удастся вбить клин.

Ну а хоть бы это и удалось? Получилась бы минутная отсрочка,не более. Все равно эту пламенную идиотку на полпути не остановишь. Она всегдабыла такая – упертая, сколько Виталий ее знал. Фанатичная! На все ведь пойдет,на все! И если пообещала рассказать Иннокентию о том давнем случае правду –значит, расскажет. Ох, господи…

– Между прочим, Коренев не женится не только потому, что неможет забыть свою покойную жену, вам это известно? – вдруг произнес парень. –Есть основания думать, что он был так избит и изуродован – тогда, много летназад, – что… навсегда потерял некоторые мужские способности. Ну, я уже неупоминаю об этой его странной манере сидеть, как бы навалясь на правый бок. И опрооперированном легком. И об отбитых почках. Да, его не пощадили. За какие-тонесчастные двадцать пять тысяч долларов он расплатился со слишком большимипроцентами. Чрезмерно большими! Хотя платить должен был другой человек, верно?И если бы Иннокентий Петрович узнал, что обязан всеми своими несчастьямилучшему другу… узнал бы даже сейчас, через столько лет, что на основе техдвадцати пяти тысяч баксов тот сколотил себе небольшое, но весьма стабильноесостояньице, позволяющее ему относиться к работе рентгенолога без напряга, а судовольствием, трудиться исключительно ради искусства, потому что он и правдалюбит свою работу, вдобавок кандидатскую пишет неспешно, с удовольствием, вотуже который год… Думаю, самое малое, что сделал бы Коренев, узнав правду о томприключении в Красноярском аэропорту, это попросил бы Данилу Гордеевскогоисполнить долг дружбы. А может быть, просто сделал бы эту историю достояниемгласности. Наши СМИ набросятся на этот сюжет, как голодные псы. Понимаю, потерячестного имени вас пугает меньше, чем мастера зачисток Данилу Гордеевского.Поэтому… подумайте о своих внутренних органах, умоляю вас. Сами подумайте.Врачу, изцелися сам!

Мимолетно Виталий отметил, что, даже откровенно ерничая,парень произнес это старинное изречение совершенно правильно, поставив ударениетам, где надо: врачу, а не врачу. Ибо слово «врач» здесь употреблено встаринном звательном падеже. Был такой в старославянском и древнерусском языке.Открыла это Виталику в свое время одна филологиня… надо думать, та же самая,которая обучила правилам произношения этого психологического киллера! А может,нынче киллер сам по себе пошел такой образованный, кто его разберет.

Черт… Эк они его обошли, скрутили! Она, все она – дурабеспонятливая. Ну ясно же, что Виталик отдал, отдал бы эти дурацкие деньги,если бы знал, как это все обернется для Иннокентия! Что он, в самом деле, зверькакой-то, что ли? Думал, обойдется… В крайнем случае, даже был готов, что емутоже морду малость набьют. Они же тогда, в 92-м, еще не знали, в какоекошмарное время живут! Не знали, что все прежние понятия о человечностипотеряли смысл. Ну разве не могли эти опасные ребята, у которых занял денегИннокентий, подождать немного с возвратом долга? Не подождали… С другойстороны, Иннокентий сам виноват: взял бы деньги у порядочных людей, а не убратков. Нет, это был не Данила, который у него теперь в лучших корешах ходит,а какие-то совсем уж отвязные маргиналы первой демократической волны. Сущие,как теперь модно выражаться, мизерабли. Они ведь даже никаких оправданий егослушать не стали: сразу начали колотить, требуя, чтобы или долг выложил, илиподписал документы на продажу квартиры. Как бы в счет долга. Нет, Кеша все жебыл дурак упертый. Ну, взял бы да и подписал эти документы! Но он думал об их сЭлькой будущих детках. И начал форс гнуть. А вышло, что его согнули в такуюдугу… от него отступились только потому, что решили: ну, перестарались, забиликлиента до смерти. Элька и нашла его… таким. Конечно, все понятно, что с нейпотом приключилось. Если бы Кеша на самом деле так ее любил, как теперь кричитна каждом углу, он бы ради нее же поступился малым. Чтобы сохранить большее.Что такое квартира в сравнении с жизнью! В конце концов, он мог бы назватьбраткам курьера, у которого украли деньги в Красноярске. Выдал бы им Виталика –и дело с концом!

Вот что не давало Виталию покоя все эти годы. Нет, не мукисовести за то, что ради этих баксов устроил красноярскую инсценировку: курткусебе разрезал, бок не пожалел исполосовать – только кожу, конечно, но все равноэто было чертовски больно. Попробовал бы кто-нибудь… Да он еще, для пущегоэффекта, приложился подбородком к дверному косяку. Якобы вмазали ему. Отнялиденьги, избили, порезали, пригрозили, чтобы не вздумал идти в милицию, – за нимследят, за каждым шагом…

Каждый за себя, один бог за всех – так говорили в старину.Ну вот и он был за себя там, в Красноярском аэропорту, когда устроил себе этупытку в туалетной кабинке, чтобы присвоить двадцать пять тысяч баксов. В концеконцов, именно Кешка втравил его в эту дурацкую издательскую авантюру, котораяне принесла им ни денег, ни славы, ни удачи – ничего, кроме хлопот инервотрепки. Он и расквитался с Кешкой за свои обманутые надежды.