сейчас в моей квартире и собиралась для меня готовить. Ни одна женщина никогда не чувствовала себя так свободно, как-то по-хозяйски на моей кухне. Совместная готовка – это именно то дерьмо, которым занимаются женатые люди. А единственной женщиной, на которой я когда-либо хотел жениться, была Бриджит.

– Ты когда-нибудь жила с кем-нибудь? – спросил я и тут же пожалел о своих словах. Слишком интимный вопрос. Сам я вовсе не хотел бы отвечать на него.

Она повернулась и взглянула на меня, ее рука замерла над краном, который она хотела открыть, чтобы налить в кастрюлю воды.

– Я живу с сестрой, – ровным голосом сказала она и, помедлив, добавила: – А раньше, конечно, еще и с родителями.

– И как давно вы живете с сестрой?

– Примерно лет десять. – Она снова отвернулась, открыла кран и, набрав наконец воды, поставила кастрюлю на плиту.

Мой не слишком поворотливый мозг принялся производить расчеты.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать пять. Но я выгляжу на двадцать один, верно? – Она подмигнула мне и вернулась к своему занятию.

Я никогда не видел большой разницы между тем, как выглядит девушка в двадцать один и в двадцать пять, но если это заставит ее чувствовать себя более уверенно… что ж можно ей подыграть.

– Конечно, двадцать один, и ни днем старше. – И, еще немного подумав, спросил: – Так ты уехала от них в пятнадцать?

Выражения ее лица я не видел, она стояла ко мне спиной и ответила не сразу.

– Да. Я имею в виду, – сказала она, ее тон смягчился, – мы с сестрой перебрались в другой трейлер, всего в нескольких шагах от родителей. Они стали часто ссориться. И… просто нам показалось, что так всем станет легче.

Она постоянно упоминала эти чертовы трейлеры. Я был почти уверен, что этим словом обозначается у них что-то другое, не тот самый вагончик, который вы цепляете к машине, чтобы перевозить в нем походное снаряжение или всякую ерунду. Я, конечно, слышал о кондоминиуме, но плохо представлял, что собой представляет недвижимость в Штатах. Правильно говорят, что мы две абсолютно разные нации, и даже язык у нас различается.

– Ты любишь марионику?[5] Я собираюсь испечь с ней пирог.

Марионику? Господи, оставалось надеяться, что она хорошо готовит. Я очень плохо умею врать – а в ее присутствии и вовсе становился неуклюжим пятнадцатилетним подростком. С таким же успехом у меня могла сверкать над головой неоновая вывеска со стрелкой, указывающей вниз, на которой мигает надпись «врет… врет», а мне очень не хотелось бы ее расстраивать.

– Понятия не имею. А что это такое?

– Ты не знаешь, что это такое? – Она подошла к холодильнику и распахнула дверцу. Я уже готов был увидеть каких-нибудь морских слизней, но вместо этого она протянула пакет с черными ягодами.

– А, ежевика, – сказал я, обрадовавшись, что это мне действительно нравилось. – Господи, как бы я хотел, чтобы вы, американцы, выучили наконец нормальный английский.

– Так тебе нравятся эти ягоды? – спросила она с блестящими, широко раскрытыми глазами, словно впервые показывала ребенку океан.

– Конечно. Только монстры не любят ежевику.

Она откинула голову назад и заразительно рассмеялась.

– Может быть. Мы с сестрой часто собирали ягоды, когда были детьми.

– Я тоже, – сказал я. Мы с Бриджит часто ходили их собирать в зарослях за деревней ее родителей. – Забавно, – сказал я.

Те долгие ленивые летние месяцы, проведенные вместе с любимой девушкой, казались невероятно долгими и невероятно жаркими. Я когда-то думал, что их хватит на всю нашу жизнь.

– Забавно? – переспросила она.

– Не в том смысле, что «ха-ха-ха, как смешно», – попытался объяснить я. – Просто… ну, понимаешь, мы живем в разных частях света, но у нас обоих есть вот это общее.

– Держу пари, ты вырос не в трейлере, – сказала она. – Так что я не думаю, что у нас так уж много общего.

– Должен признаться, я не вполне понимаю, что ты подразумеваешь под этим словом – «трей-лер». Мне стоит обратиться к моему англо-американскому словарю?

– Ты сам очень забавный. – Она вытащила телефон из кармана джинсов, которые обтягивали ее довольно аппетитную попку. – Вот, – сказала она, показывая мне фотографию, на которой она стояла в обнимку с какой-то девушкой.

– Ты изумительно выглядишь. Это твоя сестра?

– Да, Отэм. Но суть не в этом – вот посмотри, то, что позади нас – это и есть трейлер. – Она указала на фургон.

– А, понимаю. Это как в парке отдыха, где люди проводят отпуск на природе, или что-то в этом роде?

– Наверное, – сказала она. – С той только разницей, что мы не в отпуске. Это просто очень дешевое жилье. Может, у вас в Англии их и нет. Мои родители никогда не могли удержаться на работе дольше трех недель, так что главное для меня была дешевизна, раз мне приходилось платить за аренду двух таких помещений.

Она говорила очень спокойным деловым тоном, явно не рассчитывая на сочувствие, которого, очевидно, и не видела никогда в своей жизни. Для поездки в Лондон ей многое потребовалось – не только деньги, но и новый взгляд на жизнь. Драйв, так сказать.

– Вы так и живете там? – спросил я.

Отсюда, из другой страны и, во многих отношениях, из другого мира, мне трудно было представить Холли в привычной ей обстановке. И я поймал себя на том, что хочу больше узнать, кем она была – до Лондона, там, в Америке, – кем она была в глубине души.

Ее губы немного дрогнули, как будто она обдумывала, какой мне дать ответ. Но потом просто пожала плечами и сказала:

– Это ведь не делает меня недостойным человеком.

И отвернувшись, снова направилась к холодильнику.

Я не хотел, чтобы она чувствовала, будто я пытаюсь судить о ее жизни. Встав с табурета, я подошел к ней сзади и обнял за талию. Почему она решила, что я имел в виду что-то подобное?

– Наверное, кое-что потерялось при переводе. Я и не думал говорить что-то обидное для тебя.

Она застыла.

– Если ты думаешь, что меня интересуют твои деньги, то это не так.

Я не мог сдержать смех.

– О чем ты говоришь? У меня в бумажнике сейчас около пятидесяти фунтов, и они в полном твоем распоряжении. Но мне и в голову не приходило, что тебя интересует именно это.

Мне все больше начинало казаться, что мы говорим на разных языках, не понимая друг друга. Она казалась чем-то взволнованной или расстроенной.

– Я сказал что-то не то? Наверное, я обидел тебя, только не знаю чем.

Она немного расслабилась в