А Волк меня целовал, кусал, что-то шептал, уже совсем неразумное, словно и он тоже отключился… И потерял себя.

Финал случился неожиданно и длился долго, выматывающе сладко, до нежных и сильных спазмов в животе, спускающихся мягкой оглушающей волной к ногам…

Волк, который успел поймать мое удовольствие и воспользоваться им, чтоб продлить свое, какое-то время еще лежал на мне, придавив собой и полностью обездвижив, и ласково вылизывал места укусов.

А затем мягко повернул нас на бок, обхватил меня по-собственнически жадно, не собираясь отпускать…

— Я думаю, что после случившегося говорить о неделе оплаты смешно, принцесса, — прохрипел он мне на ухо.

И, видит Единый, я не в силах была обдумывать внесение поправок в наш договор… Тем более, что… Ах, не важно, можно и без всяких “тем более”...

— Милая моя, о чем вы так глубоко задумались? — в мои воспоминания врывается голос матушки императрицы, а через мгновение жесткие пальцы Мэсси тычут прямо в бок!

— О… Я… Просто… — с трудом пытаюсь найти хоть какие-то слова, но не получается!

— И вы теперь покраснели… — озабоченно говорит матушка императрица, — у вас жар! Вот что, милая моя, идите к себе, ложитесь в постель, я прикажу, чтоб к вам пришел лорд Волеер…

— Вы так добры… Я, пожалуй, и в самом деле…

Я встаю при помощи Мэсси, ощущая себя предательски слабой. Сердце бьется отчаянно сильно и гулко.

Прощаюсь, из последних сил сохраняя учтивость, и выхожу из малого обеденного зала галереи, где матушка императрица полюбила в последнее время завтракать.

Пока иду в свои покои, пытаюсь успокоить сердце и дыхание.

Так нельзя, просто нельзя… Иначе я сама себя в могилу сведу, никакой Волк с его безумными постельными аппетитами не понадобится…

Нет уж!

У меня брат, он совсем глупый и маленький… Мне надо любой ценой выжить.

И, раз уж по-другому не получается, то с помощью Волка императора…

В конце концов, у нас договор… И я тоже могу туда вносить изменения.

Тем более, что мне есть, чем платить…

Глава 20

Глава 20

— Леди Иллария, — бархатный мужской голос нарушает мое уединение у окна, выходящего в сад.

Вздрагиваю и пугливо озираюсь по музыкальному салону, в поисках лишних ушей и глаз. Хотя, это совершенно бессмысленное занятие… Волка я в любом случае не увижу. И его соглядатаев тоже…

Так что надо просто исключить возможность наказания… Проще говоря, к Темному графа Деррика с его бархатным голосом и манерами записного ловеласа!

У меня еще очень свежи воспоминания того, как Волк императора наказывал за прошлую неосторожную беседу, вежливые слова и совершенно невинную улыбку…

Краснею, воскрешая в голове события прошлого утра, когда он заставил меня… Прямо в галерее… Там, где в любой момент могли застать… И застали! Застали!

Ох, Единый…

Со все возрастающим ужасом понимаю, что красные щеки, такие неприличные для аристократки, уже не только по поводу позора в галерее, но и по другому поводу!

В груди словно зажигается звезда, яркая, порочная, она огнем катится вниз, в самое сокровенное местечко… И там пульсирует. Да так жарко, что невольно губы пересыхают!

Облизываю, стараясь делать это незаметно, но граф, склонившийся непозволительно близко от моего декольте, замечает и красные щеки , и пересохшие губы…

И, упаси Единый, явно принимает их на свой счет!

— Вы прекрасны… Вы — самый яркий цветок в этой галерее… — голос его звучит по-прежнему мягко, а вот взгляд торжествующий. Ну еще бы, сразил наповал… Откуда ему знать, что автор моего румянца и внезапного смятения — и близко не он…

— Спасибо, вы так любезны, — бормочу я, пытаясь придумать причину, по которой мне срочно нужно уйти отсюда.

Темный бы побрал этого графа! А если Волк увидит? Ох…

Щеки горят сильнее, сердце стучит, грудь из-за этого приходит в волнение… Со все возрастающим страхом осознаю, что со стороны мы с графом смотримся флиртующими!

— Мне надо…

Не успеваю сказать, что мне надо, неловко взмахиваю рукой, и она тут же попадает в плен надушенных, аккуратных пальцев графа!

Он прикасается губами к ладони, не сводя с меня томного, горячего взгляда:

— Я бы хотел, леди Иллария, пригласить вас… Прогуляться…

— Прошу прощения… Мне… Надо идти… Простите…

Практически силой вырываю ладонь из неожиданно цепких пальцев, бегу к выходу из залы, где матушка императрица решила устроить музыкальный вечер.

Я, как фрейлина, должна присутствовать на подобных мероприятиях, хотя, видит Единый, лучше бы побыла рядом с Мэсси.

Ей стало хуже в последние дни, причем, настолько, что она не могла даже сопровождать меня на завтраки, обеды и прочие важные события, на которых требовалось бывать по долгу службы.

Кто знает, если б вчера Мэсси была со мной, Волку бы не удалось задуманное бесчинство…

Так, не краснеть, только не краснеть, а то матушка императрица опять лорда Волеера пришлет…

А он и в прошлые разы с недоумением изучал мое самочувствие, не находя, конечно же, ничего особенного… А вот Мэсси он уделил много внимания… Жаль, что ей это не помогло.

Но Мэсси, добровольно принявшую на себя проклятие черного камня, предназначавшееся мне, могло спасти только чудо, к сожалению… И лорд Волеер его сотворить не мог…

Жуткое северное колдовство, равных которому не было, сжирало мою нянюшку изнутри, медленно и неотвратимо.

Причем, течение его было таково, что накатывало волнами, совершенно обессиливая свою жертву, а затем , словно издеваясь, отпускало ее из сетей боли, даря мнимую надежду.

Что и говорить, мачеха постаралась на славу, и , доберись эта дрянь до меня, все завершилось бы куда как раньше… И Волку императора не перепало бы возможности полакомиться плотью принцессы Севера…

Но Мэсси, несмотря на внешнюю хрупкость, обладает стальным внутренним стержнем, кроме этого, в ее предках явно имелись ведуньи, способные противостоять наведенным проклятиям… По крайней мере, значительная часть проклятия ушла в родовые амулеты, хранившиеся на одежде Мэсси, и, не будь эта гадость такой смертельной, возможно, полностью поглотилась бы защитой.

Но черный камень делали на смерть. Мою смерть.

Я сегодня планировала поговорить с матушкой императрицей по поводу Мэсси. Возможно, не только лорд Волеер способен к лечению… В конце концов, у