Однажды он назначил встречу Розовому и под вечер приехал в Москву. Валил снег, крупно, густо, без ветра, и в какие-то мгновения, когда вдруг смолкал уличный гул, слышно было, как в морозном воздухе шелестели снежинки. Все кругом было белым-бело.

Петр с удовольствием влился в поток людей и не спеша шел по улице, рассеянно поглядывая то на еле двигавшиеся по глубокому снегу машины, то на витрины магазинов, где сквозь причудливые ледяные узоры на стеклах проступали расплывчатыми пятнами выставленные товары. Витрины тянулись вдоль улицы, безликие, одинаково мертвые, лишь в некоторых из них вентиляторы пробуравили ледяной панцирь, и возникали там, словно полыньи со слезящимися краями, маленькие окошечки в какой-то иной, неожиданный мир.

Внезапно перед Петром оказалась огромная витрина, ослепительно сияющая голубыми и желтыми огнями. Он невольно остановился и на секунду даже зажмурил глаза. Это был ювелирный магазин. За стеклом на черном бархате были разложены бесчисленные коробочки с кольцами, ожерельями, серьгами и кулонами, с золотыми часами, разложены, казалось, небрежно, но с каким-то неуловимым очарованием.

Петр остановился и долго смотрел на искристую россыпь камней за стеклом. Потом он перевел взгляд в глубь магазина, увидел толпившихся у прилавков людей и, задумчиво постоявши еще с минуту у витрины, вошел в широкие стеклянные двери.

Долго оставаться в магазине он не решился: нечего было всем там мозолить глаза. Он лишь бегло осмотрел прилавки, постарался запомнить их расположение. Ему даже удалось заглянуть через открытую дверь в подсобку, когда выходившая оттуда девушка в синем халатике с фирменным значком на кармашке, держа в руках пеструю коробку, заболталась о чем-то с подружкой. Он осторожно проследил потом за этой девушкой и заметил, как вынимает та из пестрой коробки маленькие коробочки с дорогими кулонами. После этого Петр поспешил уйти из магазина.

Задумался он уже на улице, шагая к условному месту, где должен был поджидать его Розовый. Вначале мелькнуло в голове лишь: «Эх, хорошо бы...» И сразу всплыли в памяти рассказы о подобных делах. Много слышал он таких рассказов, и брехни в них было тоже много. «А что, если...» — вдруг подумал он и тут же отогнал эту мысль. Опасно, больно уж опасно. Но шальная мысль эта все зудела и зудела, как назойливая муха, не давая покоя, бередя воображение, соблазняя неслыханным кушем в случае удачи. И почему он должен обязательно «погореть» на этот деле? Если все сделать с умом, тонко, чисто...

Вечером он снова оказался возле заветного магазина. Было уже поздно, магазин был закрыт. Тяжелый металлический занавес наглухо закрывал витрину от взоров прохожих. За дверью, в освещенном стеклянном тамбуре, сидел сторож, подняв громадный воротник тулупа, и, казалось, дремал.

Петр деловито прошел мимо по другой стороне улицы, потом пересек мостовую и, не доходя до магазина, свернул во двор соседнего дома.

Он понимал, что сейчас было не время осматривать подходы к магазину. Но ничего не мог поделать с собой.

В тот вечер он и в самом деле мало что сумел рассмотреть. И на следующий день приехал снова. На этот раз он внимательно обследовал весь район, все окрестные дома и дворы.

Петр ни с кем не делился своим замыслом. Он только, скрывая от всех, теперь каждый день ездил в Москву. И Длинный ничего не знал, и Розовый тоже. Петр не позволял себе зайти даже к Галке, а уж о том, чтобы рассказать ей хоть что-нибудь, не могло быть и речи.

Так продолжалось долго, почти месяц. За это время Петр узнал многое. Он мог уже с закрытыми глазами представить себе весь огромный двор, куда выходил дом, в котором размещался магазин. Он теперь знал все закоулки этого двора, все ведущие в него ворота и калитки, знал, как соединяется он с соседними дворами, изучил подъезды всех домов, которые этот двор окружали. Как он и предполагал, некоторые из них оказались проходными и через них можно было пройти в другой двор, а оттуда—на ближайшие улицы. Он теперь знал, кто из жильцов и детей бывает во дворе, когда они приходят туда и когда уходят, когда зажигаются во дворе фонари, кто из жильцов поздно возвращается домой и в каких квартирах особенно долго не гасят свет. Он даже побывал в подвале дома и изучил его планировку, расположение котельной, подсобных помещений, коридоров и самых темных тупичков там.

Словом, готовился Петр к этому опасному делу основательно и не спеша, хотя спешить следовало: денежки и вещи из тех двух чемоданов давно кончились, мелкие дела с «жориками» из компании Розового давали мало Дохода, а тянуло к пьяным кутежам, с утра уже сосало под ложечкой, да и «кралечка» требовала подарков и веселья. Петр из последних сил сдерживал себя, слишком дерзкое и опасное дело задумал он, слишком много ставилось тут на карту...

Но вот настал день, когда впервые приехал он в Москву вместе с Длинным.

Возвращались поздно, последней электричкой, продрогшие и усталые. В вагоне они были почти одни.

Наклонясь к Петру, Длинный шепнул:

— Ох, и концерт же дадим, будь здоров. Ох, и дадим...

— Не прыгай,— угрюмо осадил его Петр.— Прыткий больно. Семь раз отмерь сперва!

— Это точно. А как брать будем?

Петр задумчиво проговорил:

— Есть там одна стенка... подходящая.

В дальнем конце подвала он действительно обнаружил такую стенку. По его убеждению, она вела в магазин, он даже определил, в какое именно место — там, где торговали часами и где вплотную к стенке стояли высокие шкафы, которые на ночь опломбировывали.

Стенка в подвале привлекла внимание Петра еще и потому, что в тот темный, глухой тупик, заставленный ящиками, давно уже никто не заглядывал. Для верности Петр проделал хитрый опыт: поперек, от стенки к стенке, перед самыми ящиками протянул почти незаметную черную нитку, еще одну — в двух метрах от первой, и третью — у самого начала тупика, возле двери в склад. На другой вечер нитки оказались нетронутыми, на следующий— тоже, так они провисели чуть не неделю, пока Петр сам их не оборвал.

Без труда он установил, что последние рабочие ЖЭКа уходили из подвала после восьми вечера. На ночь, оставался только дежурный в котельной. Но она размещалась в другом конце подвала, там вечно гудели какие-то моторы, и ни один посторонний звук не проникал туда сквозь плотно прикрытую, обитую войлоком дверь.

Итак, стенка. Ее предстояло продолбить. Для этого требовались инструмент, время и... руки.

Время уже было определено, от девяти вечера хоть до утра, до пяти утра, во всяком случае. Чтобы установить этот предел и вообще окончательно проверить безопасность выбранного места, Петр под конец решился еще на один рискованный опыт.. Он остался на ночь там, устроившись среди ящиков. Й все прошло благополучно. Никто даже не появился в длинном, полутемном коридоре, хотя Петр, осмелев, некоторое время -осторожно, но достаточно сильно бил по стенке припасенным заранее молотком.

Раздобыть необходимый инструмент не составляло труда.

Оставались руки. Работа предстояла трудная, не на один час и даже не на одну ночь. Сначала Петр решил, что проделают все это втроем—он, Длинный и Розовый. Но потом передумал. Надо было беречь силы, им троим предстояло самое главное, самое рискованное и трудное: проникнуть в магазин и унести на себе все добро. Только им троим. Больше никого впустить туда нельзя, да и делиться добычей ни с кем больше он не собирался. Кстати сказать, и среди них троих равноправия не предполагалось.