– Ага, он что-то вещал про историческое объединение.

– Завтра надо бы почитать в Интернете о масонах.

– И о Стабфонде.

В шесть утра позвонил Курочкин.

– Дарья, это ты? – уточнил он нетрезвымголосом. – Наваждение... никак не могу перестать о тебе думать. Хочу ктебе. Дарья, пообещай... пообещай, что дождешься меня там и никуда не денешься.Слышишь?

– Как ты думаешь, сколько у меня сейчасвремени?.. – хрипло поинтересовалась я.

В Москве, по моим подсчетам, был всего час ночи.

– Ох, бля! – сказал Андрей Вячеславович Курочкин имудро повесил трубку.

Еще через час телефон совершенно неуместно взвыл «Время,вперед» Свиридова. Звонил Гарик. Из соседней комнаты. Или с коврика у камина.

– Даш... вы в штаб собираетесь? – просипелон. – Собирайтесь пораньше, а? Там сейчас народу припрется... из мэрии, изтипографии, из районных штабов... нужно будет как-то разрулить.

– Опамятуйся, Гарик, мы даже не знаем, что им нужно!Что мы будем говорить?

– Говорите – все под контролем. Я сейчас на совещании вМоскве, все организационные вопросы по телефону. У кого нет моего мобильника –тем и не давайте. Гасите эмоции.

– Га-а-арик!

– Дашка, мы же команда! Мы же родные люди!.. –подхалимски простонал Гарик.

Я вздохнула и побрела будить Ваську.

– Гарик – проклятый эгоист, пьяница и деспот, –прошептала она, не просыпаясь, высунув из-под одеяла кончик ноги. –Кстати, можно я надену твое голубое платье?

Когда мы с Василисой, придав себе немного блеска, приехали вштаб, чувство было такое, как будто здесь прошла пирушка революционныхматросов. Пустые бутылки и разнокалиберные чашки с размокшими чайнымипакетиками, тарелка в веселенький цветочек, забитая окурками, пакетами отчипсов, мороженого и шоколадок, чей-то мобильник рядом с сухим обрезком варенойколбасы. Висел дух порока и разложения – обычное дело в предвыборном штабе.

К счастью, людей не было.

– Семен Семеныч, – Василиса взмахнула ресницами настарого разведчика, – ну как же вы недосмотрели!

– Василиса Витальевна, ребята сказали – креативныйпроцесс идет...

– Понимаю, – горько кивнула Вася, сгребая бутылки,окурки и мобильник в шкаф.

Первым пришел человечек из мэрии с лицом мелкого пакостника.У него был длинный чуткий нос еврейского портного, но этот намек наинтеллигентность, ничем не подкрепленный, провис в воздухе, испытывая, кажется,некоторую неловкость за хозяина.

– Очень жаль, – заявил он, – что нет ИгоряЛьвовича. Надо же, как внезапно он улетел, а еще ночью его, говорят, видели вгороде... Но, может быть, это был его двойник, потому что знаете, этот двойникта-а-ак себя вел!

Мы издали неопределенные звуки, означающие равнодушие кзатронутой теме. Уж мыто знаем, как может вести себя Гарик в захваченномгороде. А чем скорее уйдет этот неуместный субъект, тем раньше мы полезем вИнтернет читать о масонах.

– Но раз уж его нет, с кем я могу поговорить опоследней листовке? У меня, знаете, по ней много вопросов.

– Поговорите с нами, – дружески посоветовалаВася, – мы ее писали.

– Писали?! А сколько вам лет, деточка? И кто вас училписать листовки? Смотрите, вы тут пишете: «Нам еще многое предстоит сделать длятого, чтобы законы работали на людей. Слишком много равнодушных чиновников,которые за колонками цифр не видят живого человека». Для чего это?

– Чтобы вызвать доверие у электората, – терпеливообъясняла Василиса, – чтобы листовка отвечала потребностям человека вбезопасности и благополучии. И давала простые ответы на сложные вопросы.

– Возмутительно! Если уж вам поручили писать осерьезных вещах, вы могли взять тезисы из доклада мэрии! Вот смотрите,насколько лучше бы смотрелось: «Управление, ориентированное на дословноеисполнение буквы закона, становится одним из наиболее востребованных методов ина федеральном, и на местном уровне. Интенсивность взаимодействия горожан сразличными учреждениями и службами остается достаточно высокой». Просто и ясно!Вот как надо писать!

Мы тихонько зверели.

– Так что в следующий раз, – как ни в чем небывало сообщил человечек, – сначала посоветуйтесь со мной, а потомпечатайте листовку. Я тут в мэрии работаю по хозяйственным вопросам. Кстати,чайку у вас нельзя ли выпить?

– У нас самообслуживание, – ледяным тоном сказалая, – чай в шкафу.

Из шкафа на человечка посыпались окурки, фантики и пустаяжестянка из-под оливок.

– Что это?!

– Скелеты, – сообщила Василиса, прячазлорадство, – у нас полные шкафы скелетов...

Дальше дело пошло веселее.

Начальники районных штабов жаловались на те же беды, что иПавлуша. Тиражи листовок и предвыборных газет не приходили вовремя. Деньги неперечислялись, люди приходили и исчезали, Интернет в большинстве штабов так ине провели, с телефонами тоже была беда.

– Гасите эмоции, – задушевно посоветовалаВася. – Когда мы работали на референдуме в Иркутской области, там кое-гдене то что Интернета – водопровода не было. А электричество давали на четыречаса в день. Как раз хватало, чтобы зарядить мобильник.

– Ага, – поддакнула я, – и еще весной тамслучилось наводнение, и целую неделю не могли подвезти клей для расклейкилистовок. И вообще клей пропадал коробками. Разносчики разбирали его по домам инюхали. А люди вечерами собирались в рюмочной, совмещенной с кулинарией«Алиса». И закусывали одной карамелькой бутылку водки.

Если мы с Васькой и не убедили начальников районных штабов,что все идет по плану, то по крайней мере развлекли.

Потом позвонил кто-то, забывший представиться, и веселозаорал:

– Эй, какие нам на этой неделе ждать листовки?

– А разве Гарик вам не говорил? – осторожноуточнила Василиса.

– Говорить-то говорил... но в прошлый раз у меня небыло ручки и бумажки, чтобы все записать. Вообще-то... вообще у меня и сейчаснет ручки и бумажки.

– Вы пьяный?

– Сами вы пьяные, козлы! – обиделись в трубке иотключились.

И только к тому времени, когда приличные люди усаживаютсяобедать, а политконсультанты просыпаются, мы добрались до масонов в Интернете.На нас вывалились мегабайты самой противоречивой информации. Одни считалимасонов шарлатанами, другие – борцами за справедливость, третьи называли их«поклонниками сатаны, которые готовят пришествие дьявола в наш мир». Но все этоне добавляло ни капли ясности к тому, чем они занимались.