Глэдис снова вернулась к шкафчикам и, нагнувшись, взяла с нижней полки бутылку виски не самого лучшего качества. Раньше мать Флинна тоже пила такой: дешевый, отвратный на вкус, но достаточно крепкий, чтобы утопить в нем свое горе.

– О‐о‐ох, – устало протянула Глэдис, сев на стул напротив Флинна и Хольды. – Я целый день ждала этого момента! – Она откупорила бутылку, сделала хороший глоток виски и зажмурилась. – Дрянь, конечно, но настроение поднимает!

– Ты только не переусердствуй, Глэдис, – мрачно отозвался Флинн. Перед его глазами встал образ пьяной матери.

– Ой, не нуди, я знаю свою норму, – отмахнулась Глэдис и взяла в руки нож, чтобы разрезать пирог. – Флинни, я все еще жду от тебя увлекательный рассказ о том, как ты умудрился подохнуть в столь юном возрасте. Нет, я помню, что твоя задница жить не может без приключений, но смерть – это как-то уж слишком.

– Моя работа меня добила, – признался Флинн.

– Моя работа меня тоже добивает, но я еще, как видишь, не откинула копыта, – весело ответила Глэдис, пододвигая к нему тарелку с кусочком пирога. – Я жду подробностей.

– Баттори, – на выдохе сказал Флинн и померк. – Этот сукин сын убил меня из-за того, что я потерял очень ценный конверт.

– Баттори? Это тот красавчик блондин из твоей банды? – Глэдис отрезала Хольде кусок вдвое больше, чем Флинну, и придвинула тарелку к ней.

– Да, он. – Перед глазами Флинна всплыло блаженное лицо Баттори. Этот гад всегда искренне улыбался, когда мучил или убивал кого-то.

– И как же он тебя прихлопнул?

– Глэдис, какая разница?

– Праздное любопытство. Рассказывай уже, я сгораю от нетерпения, – не унималась Глэдис.

– Сначала он долго преследовал меня. И если бы поймал, то, наверное, разделался бы со мной своим излюбленным способом: перерезал бы горло от уха до уха. Но, пытаясь скрыться от него, я попал в аварию на мосту и уже был почти мертв, но Баттори все же решил перестраховаться: привязал меня к моему мотоциклу и скинул нас обоих в воду, – пробормотал Флинн, вилкой ковыряясь в своем куске пирога.

– Все с тобой ясно. – Глэдис закинула ногу на ногу, поправила халат, чтобы не показать лишнего, и снова приложилась к бутылке. – А ты, Холли, как умерла?

– Я не помню, – чуть слышно сказала Хольда и опустила взгляд на свои колени. – Я много чего не помню из своего прошлого.

– Я тоже половину своей жизни не помню – и жаль, что другую половину никак забыть не могу! Вот было бы здорово: просыпаешься утром, а в голове пустота – и наполняй ее всем, чем хочешь. И никаких тебе проблем вчерашнего дня – красота! – замечталась Глэдис.

– А нам вообще можно есть в мире живых? – нагнувшись к уху Хольды, спросил Флинн.

– Можно, – ответила она. – Главное, не забывай запивать еду «Живительным нектаром» – и ничего не случится.

Флинн нанизал на вилку кусочек пирога и отправил его в рот. Море вкусов разлилось по языку. Слегка солоноватое песочное тесто, кисло-сладкая вишня с едва уловимым горьковатым привкусом косточки и ванильное облако взбитых сливок – сочетание было идеальным. Опомнившись, он достал из внутреннего кармана куртки флягу и глотнул «Живительного нектара», который тут же смыл с языка восхитительный вкус пирога Глэдис.

– Какое странное чувство, мне кажется, что я ничего и не ел, – сказал Флинн.

– Да, так это и работает, – с грустью ответила Хольда, рассматривая кусочек пирога на своей вилке. – Мы не должны привыкать к миру живых, иначе наши нити будут рваться намного чаще.

– Холли, Флинни, может, погадать вам? – предложила Глэдис, достав из кармана халата колоду карт. – Я не только чертовски хорошая проститутка, но и отличная гадалка.

– Почему же вы тогда гаданием не зарабатываете? – поинтересовалась Хольда.

– Потому что судьбы у людей разные: кому-то в золоте суждено купаться, а кому-то в выгребной яме тонуть. Не все готовы услышать зловонную правду, а вешать лапшу на уши я – черт возьми! – так и не научилась. Как по мне, лучше уж быть честной проституткой, чем лживой гадалкой. Так, Холли, сначала узнаем твою судьбу, – подмигнула Глэдис и начала тасовать карты со звездами на обратной стороне. – На, возьми и хорошенько перемешай их. – Она протянула ей колоду.

– Просто перемешать? – спросила Хольда и неуверенно взяла карты в руки.

– Можешь не просто, а стоя на голове. Это, ясное дело, никак не повлияет на исход гадания, но зрелище получится увлекательным, – заливисто засмеялась Глэдис.

– Пожалуй, оставлю вас без увлекательного зрелища, – сказала Хольда, быстро перемешала колоду и вернула ее Глэдис.

– Так, три карты расскажут о прошлом, три о настоящем и три о будущем, а одна покажет фатум, – прошептала Глэдис, раскладывая карты по столу рубашкой вверх.

– А что такое фатум? – спросил Флинн, отправив в рот еще один кусочек вишневого пирога. Насладившись его вкусом, он выпил немного «Живительного нектара».

– Это неотвратимость. То, чего нельзя избежать, – ответила Глэдис, а затем достала из кармана халата очки и нацепила их на нос. – Так-так-так, посмотрим на твое прошлое, Холли. – Она открыла первый ряд карт. – Град, Запертая Дверь и Туман. В твоем прошлом случилась большая трагедия, но ты решила оградить себя от боли. Хм-м‐м, но больше ничего рассмотреть не могу: между тобой и твоим прошлым стоит плотная стена тумана.

Хольда побледнела и сжала дрожащие руки в кулаки.

– Теперь перейдем к настоящему, – продолжила Глэдис, открыв второй ряд карт. – Рыцарь, Враг и Рука. Интересно, интересно, – закивала она и поправила очки. – Рыцарь – это, скорее всего, ты. Отважная и смелая, готовая на многое ради своих идеалов. Враг – это…

– Безумный, – сказала за нее Хольда. – Я смогу его поймать, ведь так? Карты об этом говорят? – В ее глазах блеснула решимость, смешанная с надеждой.

– Рано или поздно ты его поймаешь, это так, – ответила Глэдис, – но не сама. Кто-то поможет тебе. Теперь заглянем в твое будущее. – Она перевернула третий ряд карт и наморщила лоб. – О‐о‐о, какое-то хреновое у тебя будущее.

– Спасибо за откровенность, – хмуро отозвалась Хольда и вытянула шею, чтобы получше рассмотреть свое «хреновое будущее».

– Вот поэтому я и не гадаю за деньги. Ну как тут соврешь, если выпали настолько паршивые карты? Смерть, Яма и Разбитое Сердце. Хуже их только черная карта.

– Да уж, с таким-то будущим впору повеситься, но и тут подстава: я уже мертва, – с иронией сказала Хольда и откинулась на спинку дивана.

– Так, давай глянем, какой фатум тебе выпал, – продолжила Глэдис и перевернула карту, которая лежала отдельно от остальных – сбоку. На ней был изображен город, охваченный огнем. – Пожар, – прошептала она.

– Здорово, – проворчала Хольда. – Мне разобьют сердце, и я в очередной раз сдохну, да еще в какой-то яме, а на фоне, наверное, будет гореть Инферсити.