тарелки и нарисовал себе шоколадные усы. Причем сделал это с очень серьёзным выражением лица. Строго поглядел на меня, выпятил верхнюю губу, скосил глаза, пытаясь рассмотреть усы. Снова зачерпнул пальцем крем, на этот раз апельсиновый, и нарисовал себе брови.

— Как цветовое сочетание? Не слишком авангардно? Может, лучше брови сделать тоже в тон? Как думаешь? — деловитым тоном осведомился он.

Я молча затряслась в приступе неслышного хохота.

— Понял, — кивнул Егор. — С бровями перебор, — с этими словами он снова зачерпнул пальцем шоколадный крем, нарисовал себе бороду и озабоченно нахмурил брови. — А в сочетании с бородой брови выглядят лучше, правда? — он огляделся по сторонам и увидел, что две девушки за соседним столиком, широко раскрыв глаза, с ужасом смотрят на него, как на последнего психа.

— Я прошу прощения, — вежливо обратился к ним Егор, — Как вы думаете: мне идет борода? Или все же побриться?

Одна из девушек нервно сглотнула, резко встала и бросила на стол несколько купюр. Потянув подругу за руку, она заставила ее встать со стула и прошипела:

— Пойдем отсюда! Господи, сплошные психи вокруг! Это не город, а филиал дурки! И таких еще в приличные заведения пускают! — обе девушки быстро направились к выходу.

— Мне кажется, я им не понравился, — огорчился Егор.

— Быть этого не может! — возразила я, едва сдерживая смех. — Они просто испугались, что могут влюбиться в тебя с первого взгляда. И как потом с этим жить?

— Ладно! — Егор взял чистую салфетку и вытер лицо. — А теперь серьезно. Я вот что хотел сказать: если ты не хочешь, мы можем не присылать видео, где Стас с другими. Если тебе невыносимо на это смотреть, то…

— Нет, наоборот, я хочу все видеть, — перебила я его. — Я с этим справлюсь.

— Уверена? Таня, может быть, не нужно резать по живому?

— Нужно. Я устала от вранья. И абсолютно уверена в том, что говорю!

— Ладно. А у меня для тебя подарок, — он поставил на стол статуэтку величиной с апельсин: золотого котика, который стоял на задних лапках. — Вот смотри! — он провел по голове котика, и игрушка ожила.

Котик замахал правой лапкой, прыгая по столу и забавно мяукая. Я протянула к нему руку, и он вдруг царапнул меня по пальцам и грозно зашипел, сверкая алыми стеклянными глазами. От неожиданности я взвизгнула так громко, что немногие посетители ресторана обернулись, а официант бросился к нам.

— Все в порядке! Простите, ради бога! — давясь от смеха, просипела я.

— Да, извините девушку! Аллергия на кошек, детская травма, сами понимаете.

Официант кисло улыбнулся и отошел.

— Тебе не стыдно? — набросилась я на него. — Мы же в приличном ресторане! Предупреждать нужно!

— Честно? — Егор скорчил огорченную мину. — Совершенно не стыдно! А ведь должно быть, да! Но нет! — он развел руками.

— Ладно, бесстыжий и невоспитанный человек, большое спасибо за кондитерскую терапию, но мне нужно на работу.

— Сейчас отвезу, — он взял в руки счет. — Только учти, что вечером тебе необходимо быть у Матильды. Там будет примерка и репетиция с новым актером нашего сценария.

— С кем?

— Увидишь, — загадочно прошептал он. — А сейчас будет феерический выход Дианы. Так что жди новостей и ничему не удивляйся.

Стас

Я даже не успел дойти до машины, как увидел, что какая-то курица на белой "Ауди", припаркованном перед моим "Бугатти", пытается выехать со стоянки. Но как выехать! Ее машина резкими толчками пихалась вперед-назад, как будто там, внутри, кто-то от души драл эту идиотку за рулем. Да чтоб тебя! Я бросился к ней, и в этот момент она дала задний ход и вмазалась в передний бампер моей тачки, почти полностью снеся его.

— Кто тебе права дал вообще? — заорал я, подлетел к ее машине и наклонился, чтобы рассмотреть эту рукожопую кретинку.

Она вылетела из "Ауди", рыдая, и запричитала:

— Боже мой, боже мой, боже мой! Простите меня! Ой, какой ужас! Ой, все! Мне конец!

Я едва не объяснил ей, что конец у нее уже был только что во всех частях тела, когда она пыталась выехать, но в последнюю минуту прикусил язык. Телка смотрела на меня снизу вверх. В глазах застыла мольба. Она заломила руки, протягивая их ко мне, и в длинных ресницах запутались слезинки. У меня немедленно встал. Женские слезы вообще действуют на мою потенцию хуже "Виагры". Да и жалко как-то их, телок, становится.

— Да ладно вам, ну… бывает, успокойтесь!

— Это бывает только со мной, потому что я — неудачница! — всхлипнула она, бросилась к моей машине и склонилась к бамперу, осматривая его.

При этом она вся изогнулась и выпятила небольшую, но круглую и аппетитную попу в обтягивающей светло-розовой юбке. А изгиб там был аэродинамический. Как в песне:

Под крылом самолета…

Та-та-та-та-там…

В разрезе юбки мелькнула белая ажурная резинка чулка, обнимая стройную ножку. Вот это станочек! На таком работать и работать в три смены без перекура! И сиськи такие, как я люблю: небольшие, чтобы в ладонь помещались, но высокие и крепкие. И ножки для ее небольшого роста довольно длинные. А волосы длиной почти до попы живописно рассыпались по спине! Сейчас бы подойти сзади, намотать их на руку и вставить, хлопнув лошадку по крупу!

Телка резко выпрямилась, тряхнув волосами, и снова подбежала ко мне. Нет, Стас, эту нужно брать! Я затолкал внутрь остатки злости и улыбнулся:

— Главное, что никто не пострадал. А остальное — пустяки. Железки. Вы уверены, что не ударились? — я подхватил ее под локоток. — Может быть, на всякий случай отвезти вас в больницу?

— Вы такой добрый! Такой великодушный! Неужели на свете еще остались такие мужчины?

— Ну вообще-то мало нас таких, да, — подтвердил я, слегка погладил ее спинку, нащупал под белой кружевной блузкой застежку от лифчика и с трудом удержался, чтобы не расстегнуть по привычке.

А привычка — страшная вещь!

— Так что насчет больницы? — я прикоснулся к шелковым каштановым волосам над застежкой.

— Нет, это бессмысленно! — всхлипнула она. — Меня все равно убьёт папа, так что не стоит лечить меня перед смертью.

Вот тут я ее как раз хорошо понял. Видимо, у девочки папаша из серии моего, тоже держит руку на пульсе, горле и на яйцах.

— А зачем ему убивать такое очаровательное создание? В чем вы провинились? Разве что родились слишком красивой.

Она засмущалась, опустила ресницы и вздохнула:

— Машина-то папина. Он над ней трясется и никому не дает пользоваться. Я еле вымолила ее на полдня. Мне нужно было съездить на собеседование по поводу работы. Никак найти ее