— Это укрепляющее снадобье из лесных трав, —проговорила старая женщина, словно прочитав мысли своей гостьи. — Садись,красавица, и расскажи, что тебя привело к старой Кэтлин!

— Мефрау Кэтлин… — начала Гертджи, устроившись нанизенькой скамеечке. — Дело в том…

— Какая я мефрау! — прервала еехозяйка. —Называй меня просто — старая Кэтлин! Мне так больше нравится!

— Хорошо, старая Кэтлин, — Гертджи опустилаглаза. — Я хотела спросить твоего совета. Моя хозяйка болеет.., у неечахотка.

— А хозяин — видный, нестарый еще мужчина? —проговорила Кэтлин с улыбкой, когда Гертджи замолчала.

— Да… — неуверенно кивнула молодая женщина. —Опять же дом.., очень хороший дом на Антониесбреестраат.., и такой жемчуг вперламутровой шкатулке…

— На Антониесбреестраат? — переспросила старуха иуважительно кивнула. — Хорошее место! И жемчуг…

— А она может прожить еще целый год! — зашепталаГертджи, сжав руки. — А то и больше!

— А твоя молодость проходит! — вздохнулаКэтлин. — Долго ли еще ты будешь красива и молода? А там хозяин можетвзять и другую служанку, помоложе!

— Вот именно! — Гертджи скрипнула зубами. — Уменя есть деньги, Кэтлин! Я заплачу тебе целых пять гульденов! Только помогимне с ней сладить!

— Отчего не помочь? — Кэтлин легко, как молодая, подняласьи подошла к шкафчику с резной дверцей. — Пять гульденов — это хорошиеденьги!

Она отворила шкафчик.

Гертджи через плечо старухи заглянула внутрь, но не увиделатам ничего особенного только склянки и пузырьки, да какие-то небольшиекоробочки. Прямо как в аптеке у минхейра Маасбюрха, куда она иногда ходила залекарствами для мефрау Саскии.

— Вот это подойдет, — старая Кэтлин повернулась кней, держа в руке маленький стеклянный пузырек. — Спрячь его хорошенько,чтобы никто из домашних не заметил!

— Уж это непременно, — кивнула Гертджи. —Чтоже я, не понимаю? А что мне дальше-то с этим делать?

— Дальше-то? — переспросила старуха. —А вотбудешь готовить ей питье — так и подбавь туда малость из этого пузырька! Самуюмалость, красавица! Этого должно хватить!

— Спасибо, Кэтлин! — пробормотала Гертджи,торопливо схватив пузырек. — Я непременно так и сделаю!

Она вытащила из рукава платочек, в который были завязаны еепять гульденов, и отдала знахарке.

Старыгин вошел в холл отеля, оставив за дверью мрак и холодночного города, а вместе с ними его бесприютных призраков.

— Пан догнал своего знакомого? — вежливоосведомился светловолосый портье.

— Догнал, — лаконично ответил Старыгин, проходя клестнице.

Он не собирался вдаваться в подробности своей ночной прогулки.

Несмотря на пережитые волнения, заснул он мгновенно, но сонне принес покоя. Старыгину снились уходящие в темноту неровные ступени, покоторым он спускался, придерживаясь рукой за осклизлую каменную стену.

На ступенях сидел какой-то человек.

Когда Старыгин приблизился к нему, этот человек повернулголову.., и Старыгин едва сдержал крик ужаса: у сидящего на ступенях человекане было лица. Вместо лица был ровный мясистый овал, сероватый и бледный, каквыросшее в подвале растение.

И этот безликий человек протянул вялую дрожащую руку,пытаясь схватить Старыгина…

Дмитрий Алексеевич в ужасе отшатнулся, не удержался наступенях и покатился вниз по крутой лестнице, все глубже и глубже…

И проснулся.

Он лежал на сбившихся, скомканных простынях, подушка была сброшенана пол, а в окно просачивался тусклый рассвет — сероватый и бледный.., каквыросшее в подвале растение…

Старыгин попытался снова заснуть, но все его попытки былибезуспешны. Тогда он встал, принял душ, тщательно побрился и вышел из номера.

За стойкой сидел все тот же вчерашний портье, только лицоего после ночного дежурства утратило свежий румянец. А может быть, серый светпасмурного утра окрашивал все лица в свои безрадостные тона.

Портье сонно поздоровался, Старыгин негромко ответил ему и вышелна улицу.

Ночной туман поспешно уползал к реке, как раненый хищник,спешащий зализать свои раны.

Город просыпался, его вековые призраки попрятались по своимтемным норам.

Ночные страхи покинули Старыгина. Он приободрился и прибавилшагу, решив прогуляться по утренней Праге, пока город еще не захлестнуло моретуристов.

По дороге ему попалась маленькая уютная кофейня. Он заказалу приветливой девушки в нарядном клетчатом переднике большую чашку кофе сосливками и пару свежих булочек.

Кофе был горячим и ароматным, сливки — свежими и воздушными,булочки распространяли божественный запах свежей выпечки, корицы и шоколада.

Жизнь снова была прекрасна.

Дмитрий Алексеевич расплатился и двинулся дальше по улочкамМалой Страны. Свернув в узкий переулок, он неожиданно понял, что идет той жедорогой, которой ночью преследовал своего таинственного посетителя. Сейчас этидома не казались ему такими мрачными и угрожающими, как в темноте. Он сновасвернул, собираясь взглянуть при свете дня на тот дом, где провел несколькострашных минут на верхней площадке спускающейся в подвал лестницы, где услышалтаинственный шепот. Старыгин надеялся, что таким образом он окончательноизбавится от ночных страхов…

Но на углу двух улиц ему пришлось остановиться. Он без трудаузнал дом — сзади него виден был силуэт башни. Даже в этом старинном городебашня казалась очень старой. Сложенная из крупных, плохо отесанных камней, онамрачно глядела на город крошечными бойницами. Под крышей из темно-краснойчерепицы гнездились голуби, их тревожное курлыканье долетало вниз, отражалосьот каменной мостовой и снова поднималось вверх, к небу.

Старыгин поежился — несмотря на то что всходило яркоесолнце, и день обещал быть чудесным, ему стало прохладно.

Он увидел, что возле того самого дома стояли двемашины, — полицейская с включенной мигалкой и «Скорая помощь». Около машинтолклось несколько любопытных ранних прохожих, вяло переговаривающихся с унылымдолговязым полицейским.

— Проходите, проходите, господа, — бубнилтот. — Нет ничего интересного…

Дверь открылась, и на улицу вышли двое плечистых санитаров сносилками.

На носилках, накрытое простыней, лежало человеческое тело.

Старыгин нервно сглотнул и подошел чуть ближе.

Когда санитары подошли к машине с красным крестом, случайныйпорыв ветра немного отогнул край простыни, и Дмитрий Алексеевич увидел тусклоблеснувшую лысину, окруженную венчиком черных вьющихся волос. Голова мужчиныбыла неестественно повернута в сторону, как у манекена, выброшенного заненадобностью на помойку. Санитары ловко запихнули носилки в машину и по тому,как они спокойно двигались, Старыгин понял, что для их клиента уже все кончено.