Спутники прошли по деревянным мосткам и перебрались в однуиз свободных лодок. Лодочник, молодой парень с густыми рыжими волосами,оживился, отвязал канат и оттолкнулся от причала концом весла. Повернувшись кпассажирам, он спросил, на каком языке они хотят прослушать рассказ о речкеЧертовке.

Старыгин поблагодарил и отказался, но парень тем не менее,ловко управляясь с веслами, принялся тараторить по-английски о том, сколькомельниц прежде приводила в движение эта маленькая речушка.

Тут, кстати, справа по ходу лодки показалась последняясохранившаяся водяная мельница с огромным неподвижным колесом. Старыгинповернулся к ней и хотел задать лодочнику какой-то вопрос, но вдруг он увиделна мостках возле мельничного колеса маленький пестрый сверток.

Приглядевшись, он рассмотрел такую же самодельную куколку,как та, которую нашел на кладбище.

— Пришвартуйтесь! — потребовал он у лодочника.

— Пан, никак не можно, то нехорошее место… — начал тот,но, увидев в руке пассажира крупную купюру, пожал плечами и направил лодку кмосткам.

Едва край лодки ткнулся в деревянный настил, Старыгинперепрыгнул на берег и подал руку Катаржине. Она пыталась перепрыгнуть, нодлинная юбка зацепилась за скамью, раздался треск, Катаржина вскрикнула.

Лодочник что-то неодобрительно пробормотал и поспешно отгребподальше от мельницы. Старыгин, не оглядываясь, устремился к кукле. Катаржинане стала задавать ему никаких вопросов, она удалилась в сторонку, чтобы безпомех рассмотреть повреждения на юбке.

Подобрав самодельную куклу и убедившись, что она ничем неотличается от первой, Старыгин огляделся по сторонам.

Вокруг было тихо и безлюдно. Лодка с рыжим гребцом скрыласьза поворотом речки. Огромное водяное колесо было неподвижно, причем по тому,как его покрывал зеленоватый мох, было ясно, что оно неподвижно уже многиегоды. Позади него в аккуратно побеленной стене дома была маленькая темнаядверка. Поскольку никакого другого выхода с мостков не наблюдалось, Старыгиншагнул к этой дверке и громко постучал в нее кулаком.

На его стук никто не отозвался. Дмитрий Алексеевич повторилпопытку, и вдруг дверь со зловещим скрипом отворилась.

Из-за нее пахнуло сыростью и застоявшимся, горьковатымзапахом прелого зерна.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — крикнул Старыгин,пригнувшись и заглянув внутрь дома.

Никто не отозвался, но в темноте мелькнула какая-то едваразличимая тень.

— Постойте, я хочу с вами поговорить! — с этимисловами он шагнул за порог.

В ту же секунду в его голове разорвалась бомба.

По крайней мере, так показалось Старыгину в первый момент.

В следующий миг он осознал, что барахтается в ледяной воде,а на него медленно надвигается какая-то темная громада.

Собрав в кулак всю свою волю, он нырнул, чтобы избежатьстолкновения с этой темной массой, проплыл под водой, вынырнул, поднял головунад водой и глотнул воздуха. В голове немного прояснилось, и он понял, чтонаходится в мельничной протоке, а деревянное колесо, непостижимым образомпришедшее в движение, вот-вот снова затянет его под воду.

Старыгин снова ушел в глубину. Все его тело налилось свинцовойтяжестью, легкие разрывались от боли, в глазах постепенно темнело. Однако онсделал над собой еще одно немыслимое усилие и снова вынырнул на поверхность.

На краю протоки, свесившись над водой, полулежала Катаржинаи пыталась дотянуться до Старыгина, подать ему руку. А прямо за ее спиной стоялкоренастый мужчина средних лет с огромной палкой в руках. Он занес свою дубинунад головой девушки. Еще секунда — и он оглушит Катаржину и сбросит в воду, каксбросил Старыгина…

Дмитрий Алексеевич попытался крикнуть, чтобы предупредитьКатаржину о грозящей ей опасности, но дыхания не хватило, и вместо крика онсумел издать только едва слышный хрип.

Но дубина не опустилась на голову пани.

Она опустилась на воду возле Старыгина, и подозрительныймужчина выкрикнул:

— Держитесь, пан!

Старыгин что было сил уцепился за палку, и через несколькосекунд Катаржина и незнакомец совместными усилиями вытащили его на деревянныйнастил.

— Как же пан был так неосторожен! — причитал надспасенным человек, оказавшийся жителем дома при мельнице. — Пан, должнобыть, поскользнулся, мостки такие скользкие.., не понимаю только, почему колесозакрутилось! Оно застопорено уже много лет…

Старыгин хотел рассказать о мелькнувшей в глубине помещениятени, и о том, что кто-то ударил его по голове и столкнул в воду.., но тут жепередумал. Вряд ли его рассказ будет принят с доверием. Больше того, онперехватил испуганный взгляд Катаржины и сделал ей знак на всякий случайпомалкивать.

Спаситель подал Старыгину фляжку с крепкой и душистойбеккеровской настойкой и не хотел его отпускать, предлагая немедленно вызватьврача.

Старыгин заверил его, что не нуждается во врачебной помощи,и попросил только разрешения просушить свою одежду.

Хозяин, которого звали Лойза, проводил спутников впросторную комнату с большим камином.

— Ну что вы стоите, раздевайтесь! — Катаржинаповорошила поленья в камине. — Вода в апреле холодная, простудитесь…

Она сама расстегнула ему пуговки на, рубашке и провела рукойпо груди.

— Я так испугалась… Вы могли погибнуть…

— Меня кто-то ударил по голове, — начал Старыгин.

— Да нет, — она помогла ему снять рубашку, выпоскользнулись и упали в воду, я закричала, слава богу, прибежал этот Лойза…

— Но шишка…

— Да где там шишка… — она потрогала его затылок, дляэтого пришлось прижаться к нему, хотя да. Верно вы ударились под водой омельничное колесо… До свадьбы заживет…

И в этот момент Старыгин громко клацнул зубами.

— Слушайте, может быть, вы все-таки отвернетесь? —взмолился он. — Сами же говорили, что вода ледяная…

Глаза ее вспыхнули, но Старыгин не обратил внимания — онпытался развязать мокрые шнурки на ботинках.

Хозяин принес ему не слишком чистое шерстяное одеяло,извинившись, что больше ничего нет. Старыгин был рад и этому. Катаржина вышлаиз комнаты, кажется, слегка на него обидевшись, Старыгин решил пока не брать вголову ее несомненный интерес к нему — этому не способствовала ледяная ванна.

Устроившись в глубоком кресле перед самым огнем, онразвернул отсыревший листок, на котором записал латинскую фразу с надгробногокамня. Он думал воспользоваться временным бездельем, чтобы поломать голову надее смыслом.

Чудом уцелевший листок насквозь промок, и надпись проступилас обратной стороны листка. Только, само собой разумеется, буквы читались задомнаперед, в зеркальном отражении. При этом некоторые из них были болееотчетливы.