Поднявшись, Сэнди подошел к кровати, положилруку на плечо друга.

– Что ты сказал им?

– Не знаю. Не могу вспомнить все. Менянакачивали наркотиками. Кололи вот сюда, смотри. – Он поднял левую руку, чтобыСэнди увидел следы уколов.

Тот нащупал и повернул выключатель стоявшей настоле лампы.

– О Боже!

– Спрашивали только о деньгах. Я терялсознание, приходил в себя, и тогда они вновь включали ток. Боюсь, что о ней явсе же проговорился, Сэнди.

– О своем юристе?

– Да, о ней. Каким именем она назвалась?

– Лиа.

– Хорошо. Пусть будет Лиа. Я мог проболтатьсяо ней.

Я почти уверен, что сделал это.

– Проболтаться кому, Патрик?

Он закрыл глаза; ноги его пронзила боль.Осторожно перевернувшись, Патрик устроился на спине, опустив простыню до груди.

– Взгляни, Сэнди. – Он указал на пятна ожогов.– Вот доказательства.

Сэнди склонился, чтобы посмотреть на ужасныекрасные следы.

– Кто это сделал? – спросил он.

– Не знаю. Кто-то. В комнате их было много.

– Где это происходило?

Патрику стало жаль друга. Сэнди хотел узнать,что случилось, но его интересовала не только пытка. Как и весь мир, Сэнди горелжеланием узнать детали похищения денег. История и на самом деле былазахватывающая, однако Патрик не был уверен, много ли он может рассказать.

Подробности автомобильной катастрофынеизвестны никому. Однако своему другу и адвокату Патрик мог открыть то, какего захватили и пытали. Он вновь натянул простыню повыше.

– Придвинь стул поближе и сядь, Сэнди. Ивыключи свет – он меня раздражает.

Сэнди торопливо выполнил просьбу, усевшись какможно ближе к постели.

– Вот что они со мной сделали, Сэнди, – сказалПатрик в полумраке.

Он начал с Понта-Пору, с пробежки и машины, укоторой спустила шина…

В день похорон отца Эшли Николь исполнилосьровно двадцать пять месяцев. Девочка была слишком маленькой, чтобы помнитьПатрика. Единственным мужчиной в доме был Лэнс, тот самый человек, которого онавсегда видела рядом с матерью. Время от времени Лэнс подвозил ее до школы.Время от времени все они обедали дома, как настоящая семья.

После похорон Труди спрятала фотографии иостальные свидетельства совместной жизни с Патриком. Имени отца Эшли Никольникогда не слышала.

Однако по истечении трех дней, когда репортерытолпились перед их домом, девочка начала задавать вопросы. Мать ее вела себякак-то странно. Атмосфера сгустилась настолько, что даже шестилетний ребенок немог этого не заметить.

Дождавшись, пока Лэнс отправится к адвокату,мать усадила девочку на постель.

Начала она с признания:

– Мы с Патриком были женаты четыре года, апотом он совершил ужасную вещь.

– Какую? – широко раскрыв глаза, спросиладочь.

– Он убил человека и подстроил все так, чтоэто выглядело как автокатастрофа, понимаешь, с пожаром в его машине. Сбивпламя, полиция обнаружила тело и решила, что это останки Патрика. Так думаливсе. Патрик исчез, сгорел в своем автомобиле. Я очень расстроилась, ведь он былмоим мужем, я любила его. Мы похоронили Патрика. А теперь, четыре года спустя,вдруг выяснилось, что все это время он скрывался на другом полушарии. Он убежали спрятался.

– Почему?

– Потому что украл у своих друзей много денеги хотел их оставить себе.

– Он убил человека и украл деньги?

– Да, моя маленькая. Патрик не самая приятнаяличность.

– Очень жаль, что ты вышла за него замуж,мамочка.

– Да. Но видишь ли, малышка, есть кое-что еще,что ты должна понять. Ты родилась, когда мы с Патриком были женаты.

Следя за глазами дочери, Труди пыталасьпонять, уяснила ли девочка смысл этих слов. Похоже, нет. Она стиснула крошечнуюладошку.

– Патрик – твой отец.

Эшли Николь подняла на мать непонимающийвзгляд:

– Но я не хочу, чтобы он был моим…

– Прости меня, малышка. Я собиралась рассказатьтебе обо всем, когда ты вырастешь, но Патрик может вот-вот вернуться сюда, и тыдолжна знать правду.

– А Лэнс? Разве он не мой отец?

– Нет. С Лэнсом мы вместе живем, вот и все.

Труди никогда не позволяла дочери называтьЛэнса отцом. Да и сам Лэнс ни разу не проявил интереса к столь щепетильномувопросу. Труди считала себя матерью-одиночкой. У Эшли Николь просто не былоотца, как и у многих других детей в наше время.

– С Лэнсом нас связывает долгая дружба. –Продолжая говорить, Труди надеялась избежать сотни других вопросов.

– Долгая и очень тесная дружба. Конечно, онлюбит тебя, но он не твой отец. Настоящий твой отец, к сожалению, Патрик. Но тыоб этом не беспокойся.

– А он хочет меня видеть?

– Не знаю, но приложу все силы, чтобы держатьего подальше от тебя. Он очень плохой человек, моя маленькая.

Он бросил тебя, когда тебе было всего двагодика. Украл деньги и убежал. О нас тогда он даже не подумал, как не думает исейчас. И если бы его не поймали, он никогда бы не вернулся назад. Больше мыего не увидим. Поэтому не думай о Патрике и о том, что он может сделать.

Эшли Николь потянулась к матери. Труди нежнообняла дочурку.

– Все будет хорошо, крошка, обещаю. Мне не хотелосьничего говорить тебе, но из-за этих репортеров и болтовни по телевизорупришлось.

– А что там делают эти люди?

– Не знаю. По мне бы, лучше они убрались.

– Чего они хотят?

– Сфотографировать тебя. И меня тоже. Чтобыпоместить потом снимки в газете, когда напишут что-нибудь новенькое проПатрика.

– Значит, они пришли сюда из-за Патрика?

– Да, маленькая.

Глядя прямо в глаза матери, Эшли Никольпрошептала:

– Я ненавижу его.