В переполненном уличном кафе, наблюдая заиграющими на мостовой детьми, выпила стакан красного вина. Позавидовалавлюбленным, беззаботно бродившим, держась за руки.

Точно так же, рука об руку, прохаживалиськогда-то и они с Патриком, шептались и хохотали, будто нависшие над ним тенибезвозвратно пропали.

В Эксе в течение той единственной недели, чтоони провели вместе, Ева впервые поняла, как мало Патрик спит. Во сколько бы онани проснулась, он всегда неподвижно лежал без сна и смотрел на нее так, какесли бы ей угрожала неведомая опасность. Горела настольная лампа. Засыпала Евав полной темноте, а когда просыпалась, комнату заливал электрический свет.Затем Патрик выключал лампу и начинал нежно ласкать ее до тех пор, пока она непроваливалась в сон. Минут на тридцать засыпал и он, а потом вновь открывал глазаи включал свет. Поднимался Патрик задолго до рассвета и к тому моменту, когдаЕва выбиралась из постели, успевал прочитать газету или несколько главкакого-нибудь детектива.

“Не больше двух часов”, – ответил он на еевопрос, как долго он спит.

Патрик крайне редко ложился вздремнуть, а наночь устраивался всегда очень поздно.

Оружия он не носил и не заглядывалподозрительно в каждый угол. Его не пугало присутствие незнакомцев, почти небыло разговоров о жизни в бегах. Он казался совершенно нормальным, обычнымчеловеком, и Ева частенько забывала, что находится в обществе мужчины, которогоразыскивают десятки, если не сотни людей.

Как правило, Патрик предпочитал не говорить опрошлом, однако временами избегать этого не удавалось. В конце концов, они быливместе только потому, что он бежал и умудрился стать совершенно другимчеловеком. Больше всего Патрик любил вспоминать себя мальчишкой в НовомОрлеане. О жене не произносилось почти ни слова, но Ева знала, насколько онпрезирает ее. Брак не удался, и Патрик сбежал от него тоже.

Несколько раз он пытался заговорить об ЭшлиНиколь, но при мысли о дочери на его глаза наворачивались слезы.

Голос изменял ему, уж слишком болезненной былатема.

Поскольку прошлое так и не закончилось длянего, будущее тоже имело весьма расплывчатые очертания. За его спинойпо-прежнему темнели зловещие тени, и это делало бессмысленным построение какихбы то ни было планов.

До тех пор, пока с ними не будет покончено, онотказывался рассуждать о будущем.

Ева знала: спать по ночам Патрику не даеттревога. Невидимая, но ощутимая опасность всегда витала над ним.

* * *

Встретились они в Рио, в ее офисе, двумягодами раньше. Патрик представился канадским бизнесменом, живущим в Бразилии.Пришел он в поисках грамотного юриста, разбирающегося в вопросах импорта иналогообложения. Одет он был в светлый костюм из хлопка и белую рубашку.Стройный, загорелый и дружелюбный. Отличный португальский, хотя, впрочем, ееанглийский был лучше. Патрик хотел разговаривать на ее языке, она настояла наего. Деловой обед длился три часа, в течение которых и он, и она поняли, чтоэто не последняя их встреча. Вечером – ужин и долгая прогулка босиком по пляжув Ипанеме.

Муж Евы, который был значительно старше ее,погиб в авиакатастрофе в Чили, не оставив после себя детей. Патрик,представившийся как Денило, сообщил, что давно развелся с первой женой и онаосталась в их старом доме в Торонто.

На протяжении первых двух месяцев Ева и Дениловстречались по несколько раз в неделю. И наступил момент, когда он рассказал ейправду – всю.

Произошло это в ее квартире после позднегоужина с бутылкой хорошего французского вина. Денило, измученный давившим на егоплечи грузом прошлого, раскрыл перед Евой душу. Говорил он безостановочно,превратившись под утро из уверенного бизнесмена в одержимого паническим страхомбеглеца. Запуганного, снедаемого беспокойством, но исключительно богатого.

Испытанное облегчение оказалось настолькосильным, что он едва не расплакался, успев вовремя сдержать слезы.

В Бразилии мужчины не плачут, тем более вобществе прекрасной женщины.

Ева полюбила его. Она обнимала и целовалаДенило и плакала тогда, когда сам он плакать не мог. Она обещала сделать все,чтобы помочь ему. Он поделился с ней самой мрачной своей тайной, и она даласлово хранить ее.

Денило сообщил Еве, где деньги, и научил, какбыстро перемещать их по миру.

Когда они встретились впервые, Денило уженаходился в Бразилии два года. Жить ему приходилось в Сан-Паулу, Ресифи,Минас-Жересе и десятке других мест. Два месяца прошли в работе на Амазонке, гдеон спал на барже под толстой москитной сеткой, на которой был такой слойнасекомых, что через него не удавалось увидеть луну.

Занимался Денило чисткой дичи, убитой богатымиаргентинцами в Пантанале – заповеднике размером с Великобританию, раскинувшемсяна территории штатов Мату-Гроссу и Мату-Гроссу-де-Сол. Страну он знал лучше,чем Ева, он бывал в таких местах, о которых она и не слышала, и выборПонта-Пору был сделан им совершенно сознательно. Денило решил, что Понта-Порунаиболее безопасен. Находившийся на границе с Парагваем городок имел итактическое преимущество: при необходимости из него было легче бежать.

Ева не спорила с Денило. Ей хотелось бы, чтобыон оставался ближе к ней, в Рио, но ведь она ничего не знала о жизни в бегах ипоэтому согласилась с его мнением. Много раз Денило обещал, что в одинпрекрасный день они навсегда останутся вместе. Время от времени они виделись наквартире в Куритибе – это были восхитительные дни. Ева стремилась к большему,но Денило отказывался строить какие-либо планы.

Шли месяцы, и Денило – Ева никогда не звалаего Патриком – укреплялся в мысли, что рано или поздно его найдут. Она сомневаласьв этом, зная, как он осторожен. Но Денило становился заметно беспокойнее, спалвсе меньше и все чаще говорил о том, что она должна делать в том или иномслучае. О деньгах больше не упоминалось. Его одолевали дурные предчувствия.

* * *

Ей нужно будет остаться в Эксе на несколькодней, следить за выпусками международных новостей Си-эн-эн и просматриватьамериканские газеты. Вскоре Патрика перевезут домой, посадят за решетку ипредъявят множество вздорных обвинений. Он предвидел это, заверяя ее в том, чтос ним все будет в полном порядке. Он справится, вынесет предстоящее, посколькуона обещала ждать его.

Теперь Ева была склонна перебраться в Цюрих изаняться своими делами. О том, чтобы поехать домой, не следовало и думать, иэто мучило ее. Трижды она разговаривала с отцом, звоня ему из аэропортов,убеждая, что у нее нет никаких проблем, просто сейчас она не может вернуться.