– Мабыть и тихие у нас улицы, но всякое случиться может. Разные люди в городе живут, – бурчал он откуда-то из-за печи, – Есть хорошие, есть никакие, а есть такие, кто ничем не побрезгует. Никитку ты проклясть смогла, да только как бы дружки его не вступились за товарища. Подкрадутся сзаду, рот заткнут, и сделать им ничего не сможешь. Пусть бы уж Кощей тебя провожал до дома. Или в терем царский перебирайся, уж пригляжу я за грядками, птицей да ослами.

Василиса предпочитала отмалчиваться. Говорить, что Костя уже не раз заводил об этом разговор, не хотелось. Начнет еще пуще выговаривать, что головы у ней нет, одна гордость, толку от которой с гулькин нос. Да что делать, коли боялась она, и не того, что случиться может, а желаний своих, а пуще них только слухов, что по городу носятся. Увидят люди, что не одна она домой поздней ночью возвращается, мигом разговоры пойдут. И хорошо, если дальше Купца не зайдут, а всякое может случиться. От бабки Матрены и вовсе отбоя не будет. Если в тереме царском она ночевать станет, тоже неизвестно, что будет. Станет об этом Марфе известно, еще хуже станет. Ей только дай повод грязью человека облить. Долго отмываться придется, да все едино, осадок останется. Как про те ложки: то ли сам украл, то ли у него, а все едино неприятно. Нет уж, лучше домой возвращаться. Коли колдунья среди ночи идет откуда-то, значит, дела там были. Может, лечила кого, может, гадала, может, со скотиной помощь нужна была.

Яга с доводами Василисы была согласна. Чем слухи развеивать да проклятьями сыпать, лучше на деле сосредоточиться. Одно плохо, уставала девушка сильно. Если бы не домовой, будивший ее по утрам, еще неизвестно, когда бы она к Елизару Елисеевичу являлась. Просить же, чтобы послабление ей дали, не хотела. Потом, когда беда минует, отдохнет. Ну, или на том свете, потому что колдуны неведомому богу без надобности, ему своих жрецов достаточно.

– Василисушка! – раздалось с улицы. Девушка тихо простонала. – Василиса, свет Ивановна, выйди к бабушке.

– И что ей неймется, – пробурчал домовой, ставя на стол блюдо с пирожками и кувшин молока, переданные Мефодием.

Василиса только пожала плечами, после чего скрылась в закутке за печью, чтобы умыться. Хорошо бы в баньку сходить, но времени не было. Спасибо, корыто большое да вода там всегда теплая, стараниями домового.

После завтрака надо было собираться и спешить в терем, вот только бабка Матрена никуда уходить не собиралась, прогуливалась под воротами, изредка окликая затаившуюся колдунью.

– Вот шла бы к Яге. Та как раз жителей Городца принимает, пока меня делами государственными завалили, – поморщилась после очередного возгласа за воротами девушка. – Нет, приперлась. Словно не знает, что мне надо к царю-батюшке спешить.

– Так у Яги ее или сама восвояси отправит, или Марфа пошлет куда подальше, – побурчали за печкой. – И я с бабой этой согласен полностью.

– Ты бы за выражениями последил, – покачала головой Василиса. Касаемо Марфы она предпочла промолчать. К сожалению, в этом вопросе она была согласна с этой женщиной. Вот только та не боялась никаких сплетен. И без того о ней до сих пор судачат. Хуже не будет. А то, что бабке Матрене от ворот поворот дала, так это только в плюс пойдет, как бы та имя не трепала по всем углам.

– Ниче, – успокоил девушку домовой, – пока травами своими займись. Коли не придешь во время, пошлют за тобой кого из дружины али слуг. Оне и выручат. Бабку Матрену прогонят, или тебя проводят.

Вася кивнула. Тоже дело. А если не просто людей, а еще и телегу, вовсе счастье. Не придется через полгорода пешком идти. Пусть расстояния не те, что дома были, все равно минут двадцать быстрым шагом. Да еще всякий норовит по пути совета попросить. А она торопится.

Действительно, не успела она разобрать запасы и выбросить все негодное, как снаружи раздались крики и ржание. Два человека в кафтанах царских слуг пустились в перепалку с бабкой Матреной.

Пользуясь возникшей заминкой, молодая Яга быстро заглянула в пару мешочков, из одного вытряхнула травяную пыль в ведро, после чего убрала пригодные травы на полку, пустые мешочки отложила в сторону для стирки, а все остальное сдвинула на край стола и быстро собралась. Собственно, собирать особо было нечего, юбку оправить, травинки смахнуть, да убедиться, что косы заплетены аккуратно. Хотя, какое там аккуратно, когда волосы еще толком не отрасли.

Времени только-только хватило, когда стук в дверь раздался. Девушка поспешила отпереть. На пороге стоял один из присланных молодцев.

– Василиса Ивановна, ждут вас в тереме царском, – с поклоном произнес он.

– Ведаю то, – девушка взяла сумку, с которой не расставалась в последние дни, – да только как избу покинешь, когда бабка Матрена измором взять решила.

Мужчина только вздохнул. Василиса покинула свой домик, быстро заглянула к осликам, где слуга помог ей накормить животных, после чего направилась к присланной телеге. Бабку Матрену, попытавшуюся, было, подобраться к колдунье, шуганули, один из присланных мужчин что-то тихо ей сказал, после чего они благополучно отправились к царскому терему.

– Чем это вы ей таким пригрозили, что она аж побледнела вся, – полюбопытствовала Василиса.

– Да, Кощей нас научил. Коли, говорит, из-за нее колдунья прибыть не смогла, то пригрозить ей, что он лично ее превратит в лягушку и скормит аистам.

Василиса только покачала головой. С Константина сталось бы выполнить эту угрозу, особенно сейчас, когда стране опасность угрожает. Вон, быстро решение личных проблем отодвинул до лучших времен. Выживут – решит, а если не выживет, то уже все равно будет. А потом мелькнула мысль, что для него Московия всегда будет на первом месте. И только потом жена, дети. Мелькнула и пропала, потому что они въехали на площадь перед царским теремом. Перед воротами толпились люди, явно к чему-то прислушиваясь.

– Ну вот, опять она тут, – погрустнел один из слуг царевых.

Колдунья хотела спросить кто, но почти сразу до нее донесся чей-то плач, причитания, жалобы на тяжкую судьбу женщины, которую мужчина в жены взять отказывается, ребенка не признает, спрятался от нее за стенами высокими. Марфа.

– Ну просто плач Ярославны, – тихонько, чтобы не разобрали сопровождающие, – прошептала она. Потом уже громче спросила: – И что, верит ей кто?

– Нет, кажется, – переглянувшись с товарищем, ответил один из мужчин. – Скорее Кощею сочувствуют. Она же тут никто, звать никак. Мало ли кого и откуда привезли.

– Кто-то вовсе считает, что Кощея специально отвлечь решили, подсунуть эту Марфу с дитем, чтобы с ними разбирался, пока войско вражеское к нам приближается.

– Кабы не сами жрецы подсуетились, – добавил первый. – Иначе бы он колдовством своим быстро разобрался. А не сам, так Яга бы подсобила. Шутка ли, два сильных колдуна понять не могут, кто отец ребенка. Вот не поверю я, что это простое совпадение.

Василиса кивнула и задумалась. Возможно, был резон в словах этих людей. Опять же, Марфу Никитка в Городец привез. Всем известно, что он Кощею завидовал, все перед Елизаром Елисеевичем выслужиться пытался. Да никак не получалось. Потому как не о деле радел, а о своем благополучии. Может, и стакнулся со жрецами, кои и подсобили. Без бога чужеземного в этом деле тоже не обошлось. Да еще сама она масла в огонь подлила. Хлопнула дверью, да гордость свою проявлять стала.