Вздохнул домовой, завозился в печи. Потом махнул мохнатой лапкой да принялся за работу. Ему света не надобно, глазищи сами все освещают. Пусть работы не много, все одно надобно посуду помыть, горницу прибрать, травы колдовские аккуратно разложить. Да мало ли домовому работы в том доме, где хозяина нет? Спасибо, Кощей заглядывал, когда Василисы Яги дома не было, помогал воду носить да дрова колоть. А уйдет в поход, и кому эту работу делать? Скорее бы уж помирились. Пусть он всего третий день тут обитает, уже понять успел, какой объем работы ждет. Да и жалко молодую хозяйку. Она девка хорошая, добрая, животных любит, нелюдей не обижает. Из такой хорошая Яга выйдет. Если только силу свою на что дурное не пустит от обиды большой. Ну да до этого не должно дойти. Все ж таки умная она. Сначала думает, потом выводы делает.

Горыныч то мерно взмахивал крыльями, то, поймав подходящий поток воздуха, планировал, стараясь сберечь силы. Долгий путь предстоял им, да и спешить приходилось, чтобы как можно быстрее врага обнаружить. Все дальше продвигались они с царевичем на восток, все чаще приходилось сверяться с картой, что Василиса для них рисовала. Все осторожнее быть приходилось, чтобы не попасть на глаза случайным соглядатаем вражеским. А еще заставы да порубежные поселения свои облетать да предупреждать о беде грядущей. И не просто предупреждать, а рассказывать, как с силой этой бороться, что противопоставить, особливо напирая на то, что в борьбе этой не только люди, но и боги сражаться будут. Призывать не бояться бросить обжитое место да податься в схроны лесные, лишь бы богам своим молились усиленно.

– Крепость вижу, – сообщил Горыныч Елисею, после чего медленно пошел на снижение, стараясь опускаться так, чтобы не сразу их могли заметить.

Царевич быстро огляделся, после чего достал трубу, сквозь которую на расстоянии хорошо все видно, и принялся внимательно изучать поселение.

– Свои там, – спустя какое-то время сообщил он Змею.

– Хорошо, будет где отдохнуть, – довольно крякнул тот, и на бреющем полете направился к воротам. – А то уже сколько сегодня отмахал крыльями. Того и гляди отвалятся.

Елисей хотел было сказать, что кое-кому не стоит так много каши на отдыхе есть, а после караваи в дорогу набирать, но промолчал. Не стал на очередную лекцию о полезной для летающих существ пище нарываться. Лучше потом с Василисой потолкует об этом. Она умная, не зря новой Ягой быть ей уготовано, объяснить, что к чему, сможет.

Пока царевич размышлял над столь высокими материями, Змей Горыныч успел приблизиться к недавно поставленной крепости, и теперь обитатели ее бежали на стены, чтобы разобраться, кто такой прилетел, да с какими намерениями. Не долго думая, правая голова затянула один из церковных гимнов, который первым пришел на ум. Средняя тут же подхватила слова, а левая прежде пробурчала, что не по уставу церковному гимн исполняется. Правая голова повернулась и шикнула на нее, после чего все три дружно принялись выводить замысловатую церковную мелодию.

– Никак Горыныч, – опознали Змея люди на воротах. Елисей уловил привычные разговоры, пусть женщин почти не было, а толпа оказалась совсем небольшой. Но ощущение создалось, словно не покидал он Городец. – Да не один летит, везет кого-то. Вот дела, неужто случилось что, раз Горыныч гонцов возит. Отродясь он в наши края не забирался. Может, в честь празднества какого, о котором мы без понятия. А день седни какой? Какого святого прославление. Да не прославление, а поминовение. Какие поминовения, вроде как годовщина события какого. Вот сейчас вспомню и скажу.

– Кошмар, – выдохнул царевич. Средняя голова повернулась и подмигнула ему, соглашаясь. – Мне уже боязно им про орды вражеские рассказывать. А уж про бога их… Или не говорить про бога, просто, чтобы молились усердно, всяк по вере своей.

– Ну, это уж ты сам думай, – прошептала правая голова, пока остальные пели. – Наше дело маленькое, отвезти, привезти, помочь в разведке. А ты наследник, тебе и решения принимать.

Царевич кивнул. Верно, он наследник, будущий правитель, он и должен решать, кому и что говорить. Между тем, высмотрев свободное место в кольце крепостных стен, змей устремился туда.

– Поберегись, люд честной, придавлю кого, так не со зла, а потому, как на животе глаз у меня нет, – провозгласил Змей, при этом левая голова изогнулась, чтобы видеть, нет ли кого под ним. Но все успели отбежать в стороны и освободить достаточно места для посадки. Разве что пыль поднялась при снижении. После чего правая голова возвестила: – Вот, люди добрые, гонца вам привез.

– Да не простого, – подхватила левая. – Самого царевича Елисея Елизаровича!

– По приказу батюшки его Елизара Елисеевича, – закончила средняя.

Почти сразу люди расступились, пропуская вперед сотника и священника, главных в этой крепости.

– Здрав будь Елисей свет Елизарович, – пробасил священник, после чего оба поясно поклонились наследнику. Вслед за ними склонились в поклоне остальные жители поселения, собравшиеся на стенах.

– И вы, люди добрые, здравы будьте, – ответствовал юноша, после того как спрыгнул со спины Горыныча.

– Неужто случилась беда какая, – полюбопытствовал сотник, – али батюшка на что разгневался, раз вы в краях наших оказались.

– Гневаться батюшке на меня не за что, – покачал головой царевич, – а вот с бедой верно вы подметили. Колдун наши, Кощей да Яга, спознали, что войско большое на Московию идет. Силой колдовской выведали, что с дальних наших рубежей напасть сия приближаться станет, с тех земель, что меж Синой и землями персов лежат. Вот и послали меня упредить всех, кого успею, да постараться войско то высмотреть, прикинуть число его, чтобы потом знать, откуда встречать супостата.

– Дело, – кивнул священник. – Уж мы постараемся, подержим врагов под стенами, дадим дружине верной царской время собраться да встретить его как можно дальше от городов.

– А вот об этом я с вами отдельно поговорить хочу, – покачал головой наследник.

– Тогда в церковь пойдем, – решил сотник. – В свою избу, уж простить прошу, не зову, места там нет. Все, что обороны касается, у отца Никифора храним. Пусть церковь наша небольшая, да каменная, огонь ей не страшен, а коли враги придут, самое ценное в погреб схороним. Там ни огонь, ни вода страшны не будут.

Тихо шепнув Горынычу, чтобы сплетнями свежими людей развлекал, но про войска и богов иноземных не проговорился, Елисей отправился на военный совет. Сам Змей и не думал о врагах рассказывать хотя бы потому, что у каждой головы на этот счет было свое мнение. А раз они не смогли прийти к согласию, лучше языки за зубами держать. Иначе скажешь что не то, потом доказывай Яге да Косте, а ныне и Василисе в придачу, что ты из самых лучших побуждений. Спасибо, коли в ящерицу трехголовую не превратят. Один раз довелось поквакать, да еще накануне Пятидесятницы. Повезло, что смилостивился колдун, вернул голос, дабы мог Змей Горыныч славить праздник, развлекать люд честной. Но это последний раз было, больше на милость можно не рассчитывать.