А вот встреча с сыном Бычкова, Юрием, ее озадачила. Онспокойно и добросовестно рассказывал ей о медсестре Танечке Шустовой, о еехарактере, привычках, о том, какие мужчины ей нравились и каких подруг онавыбирала, как относилась к работе, к коллегам и к больным, но не произнес ниодного слова, из которого можно было бы сделать вывод, что с Танечкой егосвязывало нечто большее, чем просто работа в одном хирургическом отделении.Может быть, Бычкову дали недостоверную информацию?

Пересказали какую-то сплетню, не имеющую ничего общего сдействительностью, или просто ошиблись, или он что-то не так понял. Впрочем,если насчет Юрия и Танечки сведения верные, то узнать это совсем несложно,достаточно всего лишь взять в архиве дело и посмотреть, а можно и еще проще:поговорить с другими врачами и сестрами той больницы, наверняка кто-то что-тознает. Но если о связи доктора Бычкова и медсестры Шустовой знали хотя бынесколько человек, то какой смысл делать из этого секрет? Тем более теперь,когда прошло больше двух лет. И тем более скрывать это от отца.

Спрашивать Юрия в лоб Настя не решилась. Юрий при нейпозвонил по нескольким телефонам и договорился со своими бывшими коллегами поотделению, которые согласились встретиться с Настей. Было еще не поздно, всегосемь вечера, и доктор Аверина, жившая в том же районе, что и Настя, выразилаготовность уделить Каменской немного времени. Она хорошо помнила погибшуюмедсестру.

Нина Семеновна Аверина оказалась высокой полной дамой сгромоподобным голосом, выпуклыми глазами и торчащими во все стороны седеющимикосмами. Эдакая раскормленная Баба-яга, из которой энергия просто бьет ключом.

- Ужасная история, просто ужасная, - приговаривала она,усаживая Настю в маленькой, заставленной мебелью, но очень уютной комнате. -Юрий Назарович объяснил мне в общих чертах, что вас интересует, поэтому я небуду вам говорить, какая Таня была чудесная и как ее все любили. Это неправда.Она была очень сложным человеком, и в отделении ее не любили. Она со всемиконфликтовала. Но в том, что касалось больных, никаких претензий. Ни малейших!Блестящий профессионал, и больных жалела, и их родственников. А вот к коллегамбыла совершенно безжалостна, не прощала небрежности, промахов и ошибок, ни начто не закрывала глаза и из-за каждой мелочи поднимала скандал. Только одинЮрий Назарович и мог с ней мириться.

- У них что, был роман? - осторожно спросила Настя.

- Ну разумеется. - Нина Семеновна пожала пышнымиплечами. - Об этом все знали. По-моему, они даже жили вместе. А что, ЮрийНазарович вам этого не говорил?

- Нет.

- Странно, - покачала головой Аверина. - Чего тутскрывать? Он был не из тех врачей, которые стесняются связи с сестрами. И потом,у них все было серьезно, он даже был представлен Таниным родителям.

- Это точно? Вы не путаете?

- Да нет, что тут путать-то? Я хорошо помню, какоднажды он с утра жаловался на головную боль и говорил, что накануне у Таниногоотца был юбилей, не то сорок пять лет, не то пятьдесят, и он там немножкоперебрал со спиртным. Нет, я это совершенно отчетливо помню.

Ну совсем интересно! А ведь когда Настя спросила Юрия, неможет ли он устроить ее знакомство с родителями убитой девушки, он твердозаявил, что не знаком с ними и вряд ли его рекомендация будет иметь силу. Болеетого, он сказал, что ничего о них не знает, ни где они живут, ни чемзанимаются, и вообще не знает, какая у Татьяны была семья.

Зачем же так бессмысленно врать? Ведь он должен былпредположить, что если Настя начнет разговаривать с другими врачами и сестрами,то правда все равно вылезет. Или понадеялся на то, что никто не вспомнит, аесли и вспомнит, то не сочтет важным и не скажет? Все равно глупо. Но даже углупых поступков всегда есть причина, и причина эта вот уже два года являетсядля Назара Захаровича поводом для беспокойства. Как он сказал? «Все самоеплохое я уже и так подумать успел…» Неужели подозревает собственного сына впричастности к убийству? Да, наверное.

Тем более убийство-то не раскрыто. Подозревает, но точнознать не хочет. Или хочет, но боится узнать такую правду, которая ему непонравится. И хочется, и колется…

- И потом, - продолжала между тем Нина Семеновна, - яочень хорошо помню тот день, когда Таня не вышла на работу. Юрий Назаровичночью дежурил, я пришла как обычно в половине девятого, а к девяти - слышу,разговоры пошли, что Шустова опаздывает и та сестричка, которая всю ночьотдежурила, домой уйти не может. Ну, я вам уже говорила, Таню в отделении нелюбили, она ведь всегда шум поднимала, когда кто-то опаздывал, поэтому народначал злорадствовать, мол, теперь и безупречную Шустову можно попинать занарушение трудовой дисциплины. Так вот, я сама, своими ушами слышала, как ЮрийНазарович звонил ее родителям. Оказывается, Таня накануне вечером была у них ичасов около одиннадцати звонила Бычкову и сказала, что выезжает.

- Куда выезжает?

- Ну как куда, к Бычкову, надо полагать, она же у негожила. А тут как раз по «Скорой» доставили тяжелого больного с перитонитом, ЮрийНазарович с ним до середины ночи провозился, поэтому больше с Таней неперезванивался. Дома у него трубку никто не брал, ну, все решили, что онапросто проспала и поздно выехала, прождали еще час, но она так и не появилась.Тогда Юрий Назарович уехал домой, а потом позвонил в отделение и сказал, чтоТаня у него не ночевала. То есть от родителей она уехала, а к Бычкову так и неприехала. Тут уж мы поняли, что дело неладно, и стали звонить в милицию. Такчто можете не сомневаться, и жили они вместе, и с родителями ее он был знаком.Странно все-таки, что он вам этого не сказал.

- Странно, - согласилась Настя.

Выйдя из дома, где жила Аверина, она медленно направилась кавтобусной остановке. Как же поступить? Позвонить дяде Назару и сказать, чтода, его сын действительно близко знал убитую Таню Шустову, более того, об ихромане знало все отделение, но Насте, хорошо знакомой с отцом, он об этом нисловом не обмолвился? Ну, скажет она это, и что?

Что толку-то? Назар Захарович и без того знает, что сын отнего что-то скрывает. А если позвонить этому самому сыну и спросить? Теперь ужеможно задавать любые вопросы, ведь сведения о романе с медсестрой она получилаот Авериной, так что отец доктора Бычкова вроде бы и в стороне.

Автобуса долго не было, Настя замерзла на остановке да ктому же почувствовала такой сильный голод, что даже голова закружилась.Огляделась по сторонам в поисках киоска с каким-нибудь фаст-фудом, но ничегоподходящего не увидела, поэтому купила пакетик картофельных чипсов. Вообще-тоона эти чипсы терпеть не могла, они были вкусными, пока их ешь, однако ужечерез сорок минут у Насти начинался приступ жесточайшего гастрита, но голод наэтот раз оказался сильнее нелюбви и к чипсам, и к гастриту. Конечно, если бы вкиоске нашлась какая-нибудь шоколадка, это было бы куда лучше, но шоколадки небыло. Зато были ненавистные чипсы аж пяти разных сортов.