Роза Михайловна поморщилась.

– Ковалев невелик. Я не беру в расчет гигантский рынок, из-за которого к нам каждый день съезжаются толпы из всех окрестных мест, включая Москву. Базар превратил тихий Ковалев в цыганский табор, здесь полно посторонних, они работают на толкучке, живут неподалеку от нее и портят коренному населению жизнь. Раньше, в дорыночные времена, мы не запирали двери, а…

– Роза Михайловна, – перебила я ее, – будет лучше, если вы прямо объясните, почему сами не желаете идти к Григорию.

Собеседница поправила нитку искусственного жемчуга, обвивавшую ее шею.

– Пономарев родился в неблагополучной семье. Зинка, его мать, алкоголичка и проститутка, обслуживала дальнобойщиков, сама не знала, кто отец мальчика. Слава богу, ее лишили родительских прав, а парнишку определили в детдом, который находился неподалеку от Ковалева, в Муркино. Я там работала воспитателем, училась заочно в педвузе. Было мне, первокурснице, вчерашней школьнице, семнадцать, когда Григорий в интернате появился, а ему десять исполнилось. Вроде сейчас разница в возрасте у нас небольшая, но тогда казалась гигантской. Мне приходилось Пономарева к порядку призывать. А как иначе? Мальчик категорически не желал подчиняться взрослым, грубил, курил, матерился, учился на сплошные двойки, хулиганил. Если бы не Антонина, внучка Анатоля, оказался бы Гришка за решеткой, все к тому шло. Девочка на него благотворно повлияла, благодаря ей Пономарев человеком стал. Он до сих пор Тоне в рот смотрит, совета по каждому поводу спрашивает. Антонина и Григорий на меня обиду затаили, до сих пор сквозь зубы здороваются, не понимают, что я им добра желала, когда наказывала. Ну, может, когда по своему малолетству я палку и перегибала, так не со зла, а из-за отсутствия педагогического опыта. Вы близкая подружка Тони, Григорий к вам стопроцентно прислушается. Агата не могла убить Севу.

Я внимательно посмотрела на собеседницу.

– В отличие от вас я считаю иначе. А утверждение «Агата не могла убить Севу» вполне убедительно звучит для подруг, но для следствия оно пустой звук.

Гримерша резко вздернула подбородок.

– Хорошо, я расскажу вам всю правду. Сева был очень нужен Агате – она его купила.

– Купила? – удивленно повторила я. – Что вы имеете в виду?

Роза Михайловна смутилась.

– Я случайно узнала тайну Агаты, она ее мне не сообщала. Из интерната я, прослужив там немало лет, уволилась, с детьми более иметь дела не хотела и устроилась на телевидение костюмером. Как-то раз Анатоля пригласила в свою студию фотохудожница Екатерина Рождественская, которая делала его портрет для одного из своих проектов, а Ильяс поехал снимать об этом сюжет и прихватил с собой меня. Анатоля стали готовить к съемке, и гримерша Люсенька лицо режиссера буквально изменила. Это было настоящее волшебство! Бац – и нету Анатоля, перед нами сидит царь. Я была потрясена и захотела научиться работать так же… Ну да эти подробности вам не интересны. Так вот, я уже стала гримером, Агата жила у меня. Она к тому времени выбилась из нищеты и открыла свой первый магазин. Короче, в тот день, когда мне случайно открылась ее тайна, у нас отменили съемку, и вместо полуночи я пришла домой в восемь вечера. И сразу рухнула в кровать – голова болела немилосердно.

Роза Михайловна говорила неторопливо, я не перебивала ее и вскоре узнала интригующую информацию…

Гримерша проснулась от звука голосов, села на кровати и поняла, что в соседней комнате вместе с Агатой находится мужчина. Стены в квартире тонкие, Роза прекрасно слышала разговор, явно не предназначенный для ее ушей. Сначала она подумала, что Агата завела любовника, привела его в дом, полагая, что хозяйка на работе, и развлекается в свое удовольствие. Мысль эта смутила Розу Михайловну, и она решила не высовываться из своей спальни, дабы не конфузить жиличку. Но потом ей стало ясно: встреча сугубо деловая.

– Условия таковы, – спокойно говорила Агата, – оформление брака в кратчайший срок, помощь в получении мной российского гражданства.

– О’кей, нет проблем, – ответил мужской голос.

– Проживать будем вместе, – продолжала Хашимова, – прописка в твоей квартире обязательна.

– Ладно, – снова согласился собеседник.

– Если мне понадобится развод, я получаю его без проблем, – перечисляла свои условия Агата.

– Йес, май дарлинг, – засмеялся гость.

– Брак фиктивный, у нас разные комнаты, ты не лезешь ко мне, – предупредила Агата.

– Это вполне меня устраивает, – не стал спорить незнакомец.

– Не надейся, что сможешь наложить лапу на мой бизнес, – предостерегла Агата. – И даже не пытайся в случае нашего разрыва отсудить половину моих денег. У меня прекрасный юрист, он не оставит тебе ни малейшего шанса выиграть это дело.

– Меня вполне устраивает статус женатика, – перебил ее собеседник, – меньше проблем в личной жизни.

– Вот и отлично! – обрадовалась Агата. – Теперь о моих обязательствах. Смотри сюда. Я ежемесячно плачу тебе такую сумму. Видишь?

– Угу, – протянул баритон.

– Покупаю в семью продукты и хозяйственные мелочи, ну там стиральный порошок, туалетную бумагу и прочее. Даю бабло на коммунальные услуги.

– Но только Анатоль и тетки должны думать, что расходы оплачиваю я, – живо вмешался мужчина.

– Пожалуйста, – засмеялась жиличка. – Но ведь они могут спросить, откуда пиастры?

– Я музыку пишу, – быстро нашел ответ мужчина. – Не для спектаклей отца, а пристроился в Останкино, работаю для многих телепроектов. Надоело, что меня в семье считают неудачником.

Роза Михайловна обомлела, поняв, почему красивый баритон показался ей знакомым – в комнате Агаты сидел Всеволод Авдеев!

А парочка тем временем продолжала диалог.

– Что я получу к свадьбе? – деловито осведомился Сева. И тут же ответил сам: – Хочу машину, иномарку. «Мерседес» или «БМВ».

– Слишком жирно будет, – отрезала Агата. – Нет, что-нибудь подешевле. И в самой простой комплектации.

– Не жадничай, дорогуша! – пропел Всеволод. – Я тебе нужен. А ну как откажусь от сделки? Останешься навсегда гастарбайтершей со всеми вытекающими из этого проблемами.

– Ошибаешься, котик, – в тон сыну Анатоля ответила Агата. – Я-то найду другого, а ваша семейка с голоду подохнет. Анатоль делает вид, что богат и знаменит, но все в прошлом, твой папаша нынче просто нищий. Я – ваше спасение.

– А я – твое российское гражданство и положение в обществе, – отбил подачу Всеволод.

– Вот и прекрасно! – воскликнула Агата. – Самый крепкий брак рождается на фундаменте из оправдавшихся надежд. Пошли к Анатолю, пора ему со мной познакомиться.

– Ох, не уверен я, что отец обрадуется… – протянул Сева.

– Не волнуйся, я сумею договориться даже с медведем гризли, – заверила его Агата. – Ну, совет нам да любовь!