подавятся! Вот что значит настоящие сыскари! Не успели приехать в наш город, как тут же бульдожьей хваткой вцепились в старшего лейтенанта Острикова из линейного отдела! Он, оказывается, прикрывал дежурную по станции, ту еще взяточницу. Чтобы гражданскому пассажиру или военному точно уехать, она вымогала у него деньги. Человек непременно должен был в военный билет, кроме литера, вложить еще и червонец. Теперь старлея как пить дать выпрут из милиции, еще заклеймят как преступный элемент со всеми вытекающими. Вот это я понимаю, работа!

– Мы сами можем не хуже сработать, – ревностно заметил Шишкин, не разделяя щенячьего восторга Васи, который, вместо того чтобы поддержать своих, встал на сторону приезжих.

– Не-е, – отчаянно замотал головой несогласный Федоров и решительно отмахнулся от Шишкина свернутой в трубку многотиражкой «Советский часовой» с только что опубликованной статьей об их отделе, – нам с ними тягаться не с руки.

– Слепой сказал: посмотрим, – не захотел мириться с его обидными словами всегда покладистый Шишкин, – а глухой сказал: послухаем.

Так, слово за слово, между приятелями едва не произошла ссора, но в этот самый момент в отдел вошел Орлов в сопровождении трех незнакомых человек.

– А вот и сами одушевленные предметы спора, – успел шепнуть Журавлеву Ваня Заболотников, сидевший неподалеку на шатком колченогом стуле, и тотчас принял самый серьезный вид.

– Прошу любить и жаловать! – громогласно объявил Орлов и широким жестом величественно повел рукой в сторону гостей. – Наши доблестные сыскари… из самого, – он многозначительно поднял к потолку указательный палец, – знаменитого на всю страну МУРа. Теперь у нас дела пойдут в гору.

– Орлов, кончай дурить, – поморщился один из вошедших, держа под мышкой потрепанный коричневый портфель с оторванной ручкой. На внешность он был ничем не примечательный, разве что имел непривычный в этих стенах интеллигентный вид. На бледном вытянутом лице, которое еще больше удлиняла острая бородка клинышком, как у Феликса Эдмундовича Дзержинского, выделялись очки в тонкой металлической оправе, безмерно увеличивая толстыми линзами близоруко щурившиеся глаза, умные и проницательные. А вот крупные смуглые кисти рук, покрытые коричневыми оспинами, торчавшие из коротких рукавов мятого серого пиджака, совсем не вязались с его интеллигентной наружностью, как будто они принадлежали другому человеку, всю жизнь тяжело трудившемуся в кузне, и в свое время пострадали от жарких окалин.

– Начальник нашей оперативной бригады капитан Макар Копылов, – торжественно представил его Орлов.

Макар по-свойски, как будто не первый год уже был знаком с тамбовскими сыщиками, с деликатной осторожностью, очевидно не желая причинить коллегам нечаянной боли, поочередно пожал им руки. На что уж у рослого Шишкина ладонь была широкая, как печная заслонка, но и она почти вся утонула в руке необычного гостя. Глядя на такое чудо, Петр настолько был поражен, что, звучно хмыкнув, восхищенно закрутил головой.

– Между прочим, капитан Копылов является чемпионом Москвы по самбо среди сотрудников НКВД, – с видимым удовольствием сказал Орлов, увидев округлившиеся от удивления глаза Шишкина, – что, как вы знаете, расшифровывается как «самозащита без оружия». Так что никому не советую вступать с ним в беспочвенные пререкания, это чревато всякими разными… неувязками со здоровьем.

Второй гость с кожаным потертым от старости чемоданчиком оказался человеком довольно хмурым и выглядел до того худющим, что про него безо всякого преувеличения можно было сказать – «в чем только душа держится». Его ввалившиеся внутрь щеки с обтянутыми желтой кожей скулами выглядели болезненно, а холодные студенистые глаза взирали на всех сурово и неприступно, словно он всех присутствующих огулом подозревал если не в тяжких преступлениях, то уж точно в мелких махинациях.

– Наш величайший эксперт-дактилоскопист лейтенант Игнат Мачехин, – представил его уже на правах старшего Копылов. – Ранен на фронте в шею, пуля застряла в горле, была тяжелая операция. Но это так, для общего сведения.

– Здорово, ребята, – произнес Мачехин каким-то неприятным скрипучим голосом, и все сразу догадались, для чего Макар напомнил о его ранении.

А вот третий низкорослый московский гость со своим ростом «метр с кепкой» был очень похож – что самое смешное – на самого Васька Федорова. Только в отличие от круглолицего Васька он был худощав, остронос и лопоух, со щербинкой между верхними передними широкими зубами, что однозначно говорило о его добродушном характере. По всему видно, Федоров и проникся дружеским расположением к приезжим, потому что встретил среди них своего собрата по неунывающему характеру.

– Оперуполномоченный старший лейтенант Леонтий Семенов, – улыбаясь во все лицо, представился Васьков двойник.

Он торопливо поправил широкий подол украинской рубахи-вышиванки, подпоясанной облезлым кожаным ремнем, и стремительно прошел по отделу, дружелюбно ручкаясь со своими новыми товарищами-коллегами.

– Надеюсь на тесное братское сотрудничество! – добавил Семенов жизнерадостно и, как должное, пристроился на диване рядом с Федоровым, который с готовностью подвинулся, хотя свободного места было достаточно, очевидно уже считая Леонтия своим побратимом.

– Познакомились, вот и хорошо, – сказал Копылов, терпеливо дождавшись, пока неугомонный Семенов успокоится и перестанет возиться, – а теперь за дело.

Он заметил свободный стол временно отсутствующего Капитоныча и уверенно прошел к нему. По-хозяйски расположившись, Макар пристроил на острых коленях свой видавший виды портфель, не спеша вынул из него ученическую тетрадь в клетку, чернильную авторучку и несколько продолговатых картонок непонятного назначения. Опустив портфель на пол, Копылов удобно навалился тощей грудью на столешницу и, как видно, приготовился к долгому разговору.

– Ну что ж, Орлов, – сказал он, с любопытством взглянув на Клима близорукими глазами, увеличенными линзами и оттого выглядевшими беспомощно, – вводи нас в курс дела.

– Начнем, пожалуй, со вчерашнего убийства свидетельницы, – охотно заговорил Орлов, как-то сразу став серьезным и деловым, – так сказать, по горячему следу. Федоров, расскажи товарищам из МУРа, как ты обнаружил труп. Да поподробней.

Васек, преисполненный важности момента, поспешно вскочил с дивана и принялся с жаром рассказывать, бурно жестикулируя короткими лопатообразными руками:

– Вчера, как вам известно, лил проливной дождь. Мы заехали с Заболотниковым в сельпо, чтобы узнать у Котеночкина, где проживает гражданка Сиркина. В самый проливной дождь мы к ней не поехали, а немного подождали в конторе сельпо, чтобы дождь немного стих. Когда мы приехали к ее дому, ничего особенного снаружи не заметили: дом как дом. Я осторожно постучался, но мне никто не ответил. Мы подумали, что хозяйка отсутствует, и я толкнул дверь, которая оказалась незапертой. Мы вошли в сени, дверь в кухню была распахнута. И в дверном проеме на полу я увидел гражданку Сиркину, а вокруг нее крови-ищи-и… Половину башки снесли топором. Топор мы обнаружили чуть позже во дворе, как идти на зады.

Обследовав местность, я сделал вывод, который потом подтвердили отпечатки пальцев преступника. Неизвестный