Антон кинул на девушку взгляд и приказал:

— Ешь!

— Рыжая вздрогнула и стала усердно работать ложкой. Антон довольный едой, доел рыбу, вытер руки и рот полотенцем, и ответил Флапию.

— Я тебя, Флапий, понимаю и обещаю, что у барона буду есть только то, что приемлемо есть господам. Я тебя и себя не опозорю. Но, это может сделать Рыжая.

Рыжая, которая доела уху, рукой вытирала рот.

— Чем это я вас опозорю, милорд? — возмущенно спросила она?

— Отсутствием манер, Рыжая. Девушке не пристало вытирать рот рукой, а потом руку вытирать о штаны.

Та ошарашенно вытаращилась на Антона. Вытаращились все, даже лежащая на блюде, стерлядь. На плоту установилась тишина и все ждали продолжения эпической речи господина. Господин был странный. Он заставил их учиться писать и считать. Учил солдат и Рыжую Аристофан, он же преподавал им географию и логику. Зачем он это делал, никто не понимал и относились, как к очередной причуде своего лорда. Но Антон, когда служил, помнил слова прибывшего на базу заместителя командира батальона по воспитательной работе. Тот сразу проверил образовательный уровень солдат и понял, что о Пушкине и Толстом не знал никто, кроме Антона. А когда он спросил, что тот читал у Пушкина, Антон скромно промолчал.

— Образованный солдат лучше мотивирован, чем не образованный, — пояснил офицер. — Он быстрее понимает поставленную ему задачу и понимает, как ее лучше выполнить. — И доказал правоту своих слов на осенних учениях. Батальон занял первое место. С тех пор комбат, что сначала скептически отнесся к его нововведениям, не мешал своему заму. А Антон на всю жизнь запомнил эту мудрость.

Когда Рыжая впервые попала в замок, ее встретил Аристофан и живо спросил:

— Ты, красавица, читать умеешь? — Та подумала и серьезно ответила.

— Я умею читать деньги.

— Ну, это все могут, — рассмеялся грек.

Все знали, как Рыжая не любит этого грека. Учеба ей давалась с трудом. И она несколько раз подумывала, как тайно убить этого, не знамо откуда появившегося в ее жизни, прыща, но страх перед господином удерживал горячую горянку от необдуманных действий.

В этом мире, как понял Антон, женщина была таким же бесправным существом, как и лошадь. Когда считали живые души, женщин не считали. Никто не будет отвечать за смерть убитой женщины. Он, просто выплатит за нее так же, как выплачивают компенсацию за убитую лошадь. Поэтому, Рыжая и пошла в воины. Воин — это не женщина, это — смысл жизни. И терять, по глупости, этот обретенный ею смысл, она не хотела.

Антон оглядел внимательные лица слушателей.

— Мой оруженосец! — заговорил он, вбивая слова, как гвозди, — должен соответствовать своему лорду. Быть, чистым, опрятным, не вонять и иметь хорошие манеры. Я тебя, Рыжая, им учить не буду. Для этого есть Флапий и Аристофан. После упоминания грека Рыжая застонала. — А еще — продолжил Антон, — смотри, как делаю я и делай так же. Иначе, спать будешь в казарме.

Девушку уговаривать не пришлось. Она тут же схватила нелюбимую ею рыбу и не отрывая взгляда от Антона стала есть ее вместе с костями.

Антон поморщился, а Флапий, в сердцах, сплюнул и проворчал.

— Ну, что с бабы взять? Дура она и есть дура.

Девушка закашлялась выплюнула в воду разжеванный кусок и разревелась.

— Что я делаю не так? — рыдая, сквозь слезы, спросила она? — Я ем рыбу…

— Тебе не про еду говорили, бабья твоя, голова, два уха, без мозгов, — стал поучать ее Флапий. Он нашел еще одного клиента для обучения рыцарским манерам. — А как руки вытирать за столом. А вытирать их надо о волосы слуг. Понятно?

Рыжая затравлено огляделась и не найдя слуг, стала медленно вытирать руки о свои волосы. Она смотрела на Антона, ожидая то ли окрика, то ли одобрения и взгляд ее был полон растерянности. Она, неожиданно для себя, потерялась в этой жизни и уже ничего не понимала. О штаны руки вытирать нельзя, а слуг нет. И что делать?

Антон протянул ей полотенце. — Вот обо что, нужно вытирать руки, — произнес он. — Имей под рукой всегда платок или тряпочку. Поняла?

— Поняла, — тихо проговорила Рыжая.

— Ну, а если поняла, возьми бадью, болотник и вымой волосы. Они у тебя рыбой воняют и больше так не делай. И о волосы слуг тоже, руки не вытирай, у нас, у казаков, так не принято.

Как обычно, стоило плотам приблизиться к имперской крепости, как от причала отчалила галера и пошла им наперерез. Сделала круг и встала левым бортом к первому плоту. На плоту стоял во весь рост, во всей своей красе, Антон. Он уже вжился в роль имперского выходца и спокойно наблюдал за маневрами галеры имперцев.

Он первым дружелюбно, по-свойски, помахал рукой и поприветствовал офицера.

— Доброе утро, господин офицер. Чем вызван ваш интерес к нам? — Антон улыбался широкой, самой располагающей своей улыбкой и выражал всем своим видом полное спокойствие. Он прищурился от света восходящего местного солнца и от того стал похож на довольного кота, объевшегося сметаны. Это не ускользнуло от взгляда офицера и тот нахмурился. Антон его понимал. Какой-то дикарь из захолустного королевства задает ему, человеку облеченному большой властью неуместные вопросы и при этом, держится весьма уверенно.

— Назовите себя! — строго приказал имперец.

— Я, сквайр Антей, владетель земель у Алуринских гор, — и предвосхищая слова офицера, готовые сорваться с его губ о мятеже, добавил просто и уже привычно. — Нахожусь под покровительством примпила Лерия.

Он не раз задумывался о том, почему после этих слов, все вопросы к нему отпадали и пришел к простому выводу. В этом ему помогло то, что он был почти полицейским. Выше названный примпил, служил на границе с королевством Кемерстат и зачислил его в свои агенты. Когда начнется вторжение империи, то этот офицер будет полагаться на его лояльность. И Антон ничего против такой постановки вопроса не имел. Лучше быть с сильным, и получить его покровительство, чем погибать вместе с глупым и слабым королем Кемерстата. Тем более, что монарх этого королевства ничем, кроме волосатых ног, похвалиться не мог.

Офицер на борту галеры поморщился, как от зубной боли. Помолчал, обдумывая слова Антона и спросил на манер северо-западных лордов.

— Сэр, вы для каких целей сюда прибыли?

— Продать лес, господин офицер.

— Вы, лорд, и сами торгуете? — офицер был весьма удивлен такому ответу.

— Нет, господин офицер, я, лично сам, не торгую. Для этого у меня есть шер, — и Антон кивком головы показал на стоящего справа от него Торвала. — Но, в то же время, я воспитан в имперских традициях и не вижу урона своей чести, если прослежу за торговлей лично.

Имперец кивнул своим мыслям и вынужден был признать, что этот странный лорд, действительно, похож на имперца.