– Да, дела...

Паша налил себе крепкий чай и принялся уминать Сашины пирожки.

– На чем мы с тобой остановились перед моим отъездом?

– Я тебе рассказывал, что сын Угорцевых воевал в Чечне.

– И что?

– Я тут посмотрел его документы, согласно которым его вроде как убили...

– А! Да, ты говорил... Так почему ты сказал:вроде как убили? – Павел Сергеевич отхлебнул чай из своей чашки и вопросительно уставился на напарника.

– Нет, согласно документам, его убили. Непропал без вести, а именноубит. Только я вот что думаю, Паш, а что, если его все-таки не убили? Что, если он жив и теперь заступается за родителей, которых фактически выгоняют из собственного дома? Ворует стройматериалы, топит бульдозэр...

– Бульдозер.

– Что?

– Надо говорить мягко: бульдозер. Последняя гласная «е», а не «э».

– Паш, при чем здесь это? Я имею в виду твои уроки русского. Ты у нас грамотей, я в этом не сомневаюсь, но я сейчас не об этом. Ты слышал, о чем я сказал?

– Что сын Угорцевых, возможно, не погиб.

– Да.

– А это что? Вот эта бумажка на твоем столе. Свидетельство о его смерти?

– А если это ошибка? Знаешь, у меня так с племянником было: он у нас тоже воевал в Чечне, так сначала пришло извещение о его смерти, а потом явился и сам убитый. Оказалось, он в госпитале три месяца провалялся, а документы его сгорели...

– Так бывает очень редко.

– Но бывает! – настаивал Саша.

– А если и так, то что?

– Так, может, сынок того... жив здоров, а родители скрывают его от соседей?

– Зачем?

– Ну, мало ли... Может, он обгорел до неузнаваемости? Или там... глаз ему, например, выбило... Я не знаю, может, что еще пострашнее. Вот они и прячут сына от соседей, чтобы не травмировать... Кстати, мой племянник тоже первое время предпочитал не показываться людям на глаза: ему в бою ухо оторвало.

– Как?

– А вот так: осколком срезало начисто, как бритвой. Так вот, пока ему не сделали пластическую операцию – и, заметь – не одну! – он сидел дома и никому не показывался на глаза.

– Да, может, конечно, и с Угорцевым-младшим быть нечто подобное, только, Саша, что-то мне в это не особо верится. Ты таких случаев много знаешь?

– Честно говоря, не очень... Слушай, Паш, а друзья сына? Могут они, например, помогать родителям своего товарища?

– Друзья? А что, это вариант. Надо бы их проверить.

– Я уже тут кое-кого проверил. Нашел ту часть, в которой воевал сын Угорцевых, позвонил туда, и мне по факсу прислали документы... Смотри, вот один, самый близкий друг погибшего – по словам начальника части, – это некто Строгов Владимир.

– Ну? И что, думаешь, он помогает родителям сослуживца?

– А почему бы нет? Только тут такое дело... В его медицинской карте написано, что у него одна рука недействующая.

– Как это?

– Ранение в Чечне. Осколок серьезно повредил ему сухожилия. Пальцы не гнутся, кисть почти не работает. У него было две операции, но они, как я понял, особого результата не дали.

– Да... Что-то непохоже, чтобы тут действовал «однорукий бандит».

– Ладно, как говорится, будем искать. Я, Паш, тут еще и такую версию придумал: у Никанора Никодимовича, сам знаешь, есть враги...

– Удивил! У кого их нет?!

– Я имею в виду политические...

– Ну, ты мне еще политику сюда примастрячь!

– А почему бы нет? Паш, ведь тогда все сходится! Смотри: допустим, политические противники Никанора Никодимовича пронюхали, что он задумал построить себе загородный дом. Они, естественно, решают ему помешать. Крадут стройматериалы, чтобы наш зам главы администрации расстроился и в таком нервозном состоянии наделал кучу ошибок в управлении делами. Тогда они, эти самые противники, сообщают прессе о его ошибках, журналюги печатают в своих газетенках статьи о Никаноре Никодимовиче – что, мол, он такой-сякой, нехороший и плохой... Так? Дальше. Общественность поднимается, обо всем этом узнают в Москве, и Чиндяйкина снимают с должности...

– Ну, и намудрил ты, помощничек!.. Саш, и ты что, серьезно веришь, что все это можно «пропихнуть»? Хотя подожди... – Павел Сергеевич вытер масляные руки о бумажную салфетку и почесал переносицу. – А в общем-то, если хочешь, можешь разрабатывать эту версию. Точно, давай! Может, так оно даже и лучше. Найдем политических врагов Никанора Никодимовича – глядишь, и премию нам дадут. А может, и повышение... А как думаешь, помощник, дадут нам премию?

– Дадут, Паш, непременно дадут!

– Угу... Главное, чтобы по шапке не дали...

– А еще я вот что думаю, Паш: может, тот, кто все материалы похитил, тоже себе что-нибудь строит и потому ворует?

– Предлагаешь проверить все строящиеся дачи и коттеджи в радиусе ста километров от города? – съязвил Павел Сергеевич. – Да и пропажу сторожей как в таком случае объяснить?

– А вот чтобы обезопасить свои стройматериалы, воры похитили и посадили на свою стройку двух сторожей!

– А что, нанять их мирно нельзя было? Или добровольно нанятым сторожам надо платить бешеные деньги? Все-таки похищение людей – это, как ни говори, серьезная статья... Нет, ну, что за жизнь, в самом деле?! Почему наше начальство не может построить себе дачи так, чтобы без приключений, без воровства, без похищения людей и утопления техники? – Павел Сергеевич достал из пачки сигарету, а саму пачку в сердцах швырнул на стол.

– Так что, разрабатываем версию с политическими противниками? – прищурился Саша.

Павел Сергеевич только рукой махнул.

– Давай. И вот еще что... Есть такой журналюга – Богоборцев его фамилия. Вот он частенько пишет статьи про Никанора Никодимовича.

– Знаю, читал.

– Вот. Ты этого журналюжку пробей-ка по базе на предмет его связи с политическими противниками господина Чиндяйкина.

– Паш, ты что, думаешь?.. Подожди... Я не понимаю, каким боком сюда прилепился журналюжка?

– А ты пока накопай его связи. Наверняка вылезет кто-нибудь с темным прошлым, кто имеет зуб на Никанора Никодимовича.

Саша недоуменно смотрел на начальство. И что оно еще себе придумало? Как приляпать ко всей этой мутной истории журналиста Богоборцева?

– Ну, что, Саш, не уловил нить? Связи, связи Богоборцева мне давай. На ком женат, кто любовница, с кем по выходным ходит в сауну и с кем играет в покер.

– А он играет в покер?

– А вот это ты и выясни! Может, он учился в школе с каким-нибудь известным политиком, ходил в шахматную секцию с кем-нибудь из тех, кто сейчас сидит в Думе... Я просто нутром чувствую, что на этом можно сыграть, и хорошо сыграть!