В голосе Лиды сквозила злая насмешка. Она прошла в комнату, небрежно бросила сумочку на стол. Владимир встал с дивана и подошел к Лиде.

– Ты права, – он обнял девушку за талию и притянул к себе, – я действительно всем этим занимаюсь...

Она попыталась отстраниться от него, но он крепко держал ее в своих объятиях.

– Слушай, Строгов, прекрати!..

Он поцеловал ее, но она оттолкнула его:

– Виноват, так нечего подлизываться!

– Я виноват? В чем?.. Ах да! Я же испортил тебе отпуск.

– Вот именно.

Лида поправила платье, отошла от Владимира и, открыв шифоньер, достала халат.

– Чай пить будем? – примирительно спросил он.

– Ты не заслужил чай. – Ее тон был по-прежнему обиженным.

– А все остальное? – Он снова подошел к любимой и обнял ее сзади.

Лида нервно повела плечами, скидывая с них его руки. Владимир вздохнул.

– Лидунь, ты же знаешь, я не люблю и не умею долго уговаривать...

– И не надо!

Она ушла на кухню, демонстративно громко загремела там посудой, а он остался стоять посередине комнаты. Может, не стоит навязываться? В конце концов, каждый из них – свободный человек и делает то, что хочет. Или что считает нужным. Он, Владимир, считает нужным помочь хуторянам, а Лида считает нужным ехать на море. Ну, не получается у них понять друг друга, кто же в этом виноват? Ладно, если она даже не хочет разговаривать с ним, дело ее. Он начал собираться на встречу с Богоборцевым.

В это время зазвонил домашний телефон. Владимир поднял трубку, в ней тотчас раздался взволнованный голос мамы:

– Володюшка! Это я...

– Привет, мам.

– Здравствуй, сынок. Почему я не могу до тебя дозвониться?

– Как это не можешь?

– Сколько раз звонила вам, Лида дома, а тебя никогда нет. И мобильный твой не отвечает...

– А, да... Я выключал мобильный.

– Почему? Сынок, у тебя что-то случилось? – Голос мамы был взволнованным.

– Нет, мам, ну, что ты! Ничего не случилось, просто я тут ездил по делам.

– Куда?

– К родителям Матвея.

– Это на тот хутор?

– Да. Мы все там собирались, все ребята... Ну, ты знаешь, которых Матвей спас.

– А а... А я то начала было беспокоиться, почему вы с Лидой не едете на море...

– Да нет, мам, все в порядке...

– А почему все-таки вы не едете? Почему Лида все время дома одна? Ты же сказал, что отпуск вы проведете...

По тону матери он понял, что она в курсе всех его дел. Скорее всего, Лида пожаловалась матери, и та решила слегка поднажать со своей стороны. У них с Лидой была некоторая женская солидарность, которая появилась далеко не сразу. С самого начала, когда Владимир только начал встречаться с этой девушкой, мама даже высказала некоторое опасение по поводу того, что она ему не подходит.

– Володюшка, мне кажется, Лида слишком занята собой, чтобы у нее еще оставались чувства и на тебя, – сказала тогда мама. – Ты присмотрись к ней получше. Боюсь, что вы очень уж разные...

Но прошел год, и мама переменила отношение к его пассии.

– Володюшка, тебе скоро тридцать, и мне кажется, тебе пора всерьез подумать о создании семьи. Лида для этого – неплохая кандидатура. Она – девушка с образованием, из хорошей семьи, она умна, серьезна, она умеет готовить...

«Как все быстро меняется!» – подумал тогда Владимир с усмешкой.

– Мам, давай я заеду к тебе сегодня вечером, и мы обо всем поговорим, ладно?

Не дождавшись ответа, он положил трубку и, даже не попрощавшись с Лидой, направился к двери.

– Богоборцев? Он ждет вас в шестой комнате. Это вот сюда – по коридору, третья дверь направо.

Владимир шагнул в коридор, по которому бегали какие-то люди. Многие держали возле уха телефон, на ходу о чем-то разговаривая. Он остановился возле двери с цифрой «6» и постучал. Ему никто не ответил, но он все-таки открыл дверь.

В комнате было несколько столов, на них стояли компьютеры, лежали какие-то папки и кучи всякого хлама. За двумя из этих столов сидели мужчины, вперившись в экраны мониторов. Один из них и был Богоборцев. Он встал Владимиру навстречу:

– Вы ко мне?

– Думаю, да...

– Прошу.

Володя сел на указанный ему стул и посмотрел в лицо человеку, которого до того видел только по «ящику» и статьи которого не раз читал в газете. Богоборцев, наверное, был бы довольно симпатичным мужчиной, если бы не был сутул и немного полноват. Лицо его было открытым, приятным, с прямым носом и внимательными серыми глазами. «Интересно, он женат?» – подумал невольно Владимир. Скорее всего, да, не мальчик же он. Хотя кольца на пальце нет.

– Вы можете называть меня просто Валерием, – сказал журналист, – а я, с вашего позволения, буду называть вас Владимиром. Не возражаете?

– Никак нет.

– Вы военный?

– Так точно. Бывший военный, точнее, контрактник. Комиссован по состоянию здоровья.

– Понятно. Извините, Владимир, что по телефону так подробно расспрашивал вас о теме нашей беседы. Знаете, звонят всякие люди, очень многие навязывают какие-то житейские темы: у кого-то трубу прорвало, а управляющая компания не торопится поменять; у других соседи громко включают музыку, спать мешают. Третий с женой развелся, жилплощадь делит и пытается убедить меня, что квартира должна отойти ему, так как его бывшая – конченая мразь... Приходится объяснять всем, что я занимаюсь исключительно коррупционными вопросами, а не житейской мелочовкой. Для житейских вопросов у нас в редакции есть другие журналисты... Так что там еще натворил господин Чиндяйкин?

Владимир покосился на находившегося в комнате сотрудника Богоборцева. Тот самозабвенно стучал по клавиатуре компьютера и, кажется, ничего не видел и не слышал вокруг. Но разговаривать в присутствии третьего лица Строгову вовсе не улыбалось.

Богоборцев перехватил его взгляд.

– Хотите попить кофе? Здесь у нас на первом этаже есть неплохая кафешка...

Они вместе вышли из комнаты.

– Леночка, если меня будут спрашивать, – бросил Богоборцев на ходу секретарше, – скажите, я буду минут через двадцать.

– Хорошо, – кивнуло прелестное ангелоподобное существо, на секунду оторвав свои божественные глазки от монитора.

Вскоре Владимир и Валерий сидели в кафе, за самым отдаленным столиком, пили горячий ароматный напиток, и Владимир рассказывал известному журналисту о событиях последних пяти дней. Богоборцев слушал очень внимательно, изредка задавал вопросы, иногда кивал головой, как бы говоря: да, да, нам все это очень знакомо. Владимир рассказал все, что он сделал со своими товарищами для спасения хутора, разве что не назвал ничьих имен.