Чиновник пытался несколько раз перебить Богоборцева, возмущался, кричал, но тот еще долго зачитывал свои данные.

– Так куда же подевались все эти миллионы, точнее, десятки и сотни миллионов? – спросил он чиновника. – Это же чемоданы денег, если не сказать, машина!

– Надо еще узнать, откуда у вас такие сведения, – скептически усмехнулся чиновник. – Наверняка они добыты весьма сомнительным путем.

– А нам, журналистам, все сведения приходится добывать сомнительными путями, – нашелся Богоборцев, – потому как вы, государевы, так сказать, люди, скрываете истинную картину дел от народа: сколько денег и на что выделено, сколько конкретно и на что потрачено...

– Неправда! В прессе вы можете прочитать отчеты...

– Ваши отчеты – липа! Вы же не указываете в них, сколько осело в ваших бездонных карманах...

Владимир почему-то вспомнил сейчас этот диалог журналиста с чиновником. Сестра тогда сказала ему, что иногда видит Богоборцева в здании, что он, похоже, простой мужик, к нему постоянно подходят какие-то люди, он со всеми здоровается за руку, разговаривает...

Значит, и он, Владимир, тоже может подойти к нему и рассказать о хуторе Озерном.

Владимир оставил машину на стоянке возле административного здания и вошел в прохладное фойе. Его остановил охранник.

– Куда? – лаконично спросил он.

– В редакцию газеты «Наш город».

– Ваш паспорт.

Надо же! С каких это пор здесь начали спрашивать документы? Когда он приходил к сестре в последний раз, в будке охранника сидела бабушка – божий одуванчик, читала газету и ничего ни у кого не спрашивала. Ну, разве что окидывала входящих пристальным взглядом. И вот теперь – охранник в форме, с металлоискателем у пояса, Владимир заметил и видеокамеру под потолком, направленную прямо на него.

– А права сгодятся?

Охранник кивнул. Владимир показал ему права, и страж порядка опять-таки лаконично бросил, указав на лифт:

– Пятый этаж.

Владимир поблагодарил и прошел к двум лифтам, которые постоянно открывались и закрывались, выпуская прибывших на первый этаж людей и впуская в себя тех, кому нужно было ехать на верхние этажи. Вместе с ним в лифт зашли двое молодых людей, нажали свои кнопки, Владимир нажал пятую, и лифт, слегка дернувшись, поехал вверх.

Секретарша редакции, юное прелестное создание, не отрываясь от компьютера, вежливо сообщила Володе, что Богоборцева в данный момент в редакции нет, что его вообще нужно либо «ловить», либо оставить ему сообщение.

– А его телефончик можно? – спросил Володя.

– Извините, но телефоны мы не даем. – И девушка протянула посетителю лист бумаги.

Набросав записку с предложением встретиться и обещанием предоставить интересный материал, Владимир свернул лист вчетверо и передал секретарше. Та взяла записку и тут же бросила ее в кармашек с фамилией Богоборцева на большой доске, где таких кармашков было десятка два. Владимир вышел из редакции.

Он не стал заходить к сестре в ее офис (нечего отрывать человека от работы, не так давно виделись у родителей), а отправился домой. По дороге набрал телефон Лиды.

– Да, – с прохладцей в голосе ответила она.

– Лидунь, это я. Как ты там, солнышко?

– А разве тебе это интересно?

– Ну, перестань. Я еду домой.

– Неужели? Зачем?

– Лид, кончай, а! Я, между прочим, соскучился...

– Между чем ты соскучился?

Нет, он, конечно, все прекрасно понимает: из-за него у нее накрывается отпуск. Да, перед ней он провинился. Но он честно предлагал ей поехать к морю одной. Она сама отказалась, и это – ее решение. Как говорится, каждый имеет право выбора.

– Лида! Все, перестань. Через десять минут я буду дома...

– А я – нет!

– А где же ты? У Ирки? Хочешь, я заеду за тобой?

– Да нет, я не у Ирки, – игриво обиженный тон Лиды дал понять: она его не простила, но готова простить, если...

– Так где ты?

– Сначала скажи, Строгов: завтра мы наконец-то едем на море?

– Лидунь, поверь: больше всего на свете я хочу отправиться с тобой на море. Вдвоем. Чтобы ты и я и больше никого!

– Так что тебя останавливает?

– Вот сейчас я приеду домой и скажу тебе, что именно...

– Строгов, – тяжело вздохнула Лида, – все, что ты скажешь, я знаю заранее...

– Я что, так предсказуем?

– До невозможности!

– Хм, учту... Так когда ты будешь дома?

– Когда пообещаешь ехать на море.

– Хорошо, поговорим дома.

Владимир выключил телефон и положил его в нагрудный карман рубашки.

Дома он первым делом принял душ, потом заглянул в холодильник и нашел там бутылку кваса. Владимир сидел в кресле, потягивал холодный напиток и давил кнопки телевизионного пульта, когда раздался звонок на его мобильном. Номер был ему незнаком.

– Да.

– Это журналист Богоборцев. Вы оставили для меня записку в редакции...

– Да, да... Меня зовут Владимир Строгов. Я хотел бы встретиться с вами...

– Зачем?

– Кажется, у меня есть для вас интересная тема.

– Какая именно?

– А это обязательно говорить по телефону?

– Обязательно.

– М м... Хорошо. На озере близ деревни Дубровино есть хутор. Живописное место, природа, лес и все такое... Это место присмотрели себе двое приятелей – небезызвестный вам господин Чиндяйкин и его товарищ начальник «Горгаза» Тамбовцев. Они выгоняют местных жителей с их насиженных мест. Как вам такое?

– В каком смысле выгоняют? – уточнил Богоборцев.

– В самом прямом. Заставляют переехать в Дубровино в заброшенные дома, а дома хуторян собираются сносить бульдозером.

Журналист задумался буквально на секунду.

– Хорошо, давайте встретимся. Вас устроит через час?.. Где вам удобно?

– Я готов встретиться где угодно. Куда мне подъехать?

– В моей редакции вас устроит?

– Вполне. Я буду там через час.

В трубке раздались гудки. Владимир посмотрел на часы: минут двадцать еще можно отдыхать. Он взял в руки пульт и продолжил просматривать каналы. В этот момент открылась входная дверь, и в комнату заглянула Лида.

– М м! Строгов, ты дома?! Странно видеть тебя на твоем собственном диване.

– Почему это странно? – удивился он.

– Потому что в последнее время ты у нас заделался лесником. Живешь в избушке на курьих ножках, не моешься, ешь всухомятку, наверное, еще и печку топишь... кизяком. Зато защищаешь бедных хуторян от нашествия злых чиновников.