выпаливает она и ждет несколько секунд, затаив дыхание. И кажется, на этот раз трюк удался, потому что Габриэль даже на нее не взглянул.

– Кончено, конечно, – смеется он. – Как я сам не догадался? Ты и вправду выглядишь так, будто только что сражалась с единорогом, – сказав это, он делает глубокий вдох. Парень не смотрит в ее сторону, Хана может поклясться, что он вовсе не заинтересован ее признанием, когда тот добавляет. – Это ваши девичьи штучки?

Хана смеется.

– Что ты имеешь в виду под «девичьими штучками»?

А вот теперь Габриэль переводит на нее взгляд, ничего не понимая. Ну что тут скажешь. У него даже веснушки покраснели.

– Я не знаю! Но про это всегда говорят по телевизору.

– По телевизору говорят много чепухи. Например, что молоко помогает расти. А я измеряю рост с начальной школы.

– Но ты не пьешь молоко.

– Ой, замолчи!

Хана мягко толкает Габриэля, не в силах сдержать смех. Друг начинает толкаться в ответ, а затем снова она, и так продолжается на протяжении всего их разговора, пока они пересекают одну улицу, затем другую, входят в пустой переулок и, наконец, спускаются вниз, чтобы срезать путь до кинотеатра. Их сражение обостряется настолько, что Хана чуть не врезается в мусорный бак. Она ловко изворачивается (по крайней мере, настолько, насколько это возможно), чтобы не столкнуться с ним, и опускается на корточки на тротуаре. Вылитый ниндзя!

С этого места ее взору открывается участок улицы, который они преодолели.

Участок, на котором только что появилось пятно синих волос.

Хана стоит и смотрит, как к ним приближается Ирис. Она не знает, хочет ли она с ней разговаривать или нет. Когда их догоняет подруга, Хана все еще не может принять решение.

– Привет, Габриэль, – Ирис без особого энтузиазма приветствует его. – Хана, я думаю, нам нужно… поговорить. Я…

Хана ошибалась: все-таки она знает, что хочет сделать. Увидев выражение лица подруги, девочка очень ясно это осознает.

– Ты мне не доверяла, признайся, – начинает она. – Это из-за слов Эрин? Потому что я не заучка? Ты думала, я не знаю, что делать? С одной стороны, я все понимаю, но меня злит, что ты себя так ведешь, – упрекает она подругу. – Я всегда доверяю каждому твоему слову. Ну, только кроме того, что мне надо есть овощи, но…

– Хана, дело не в этом.

– Они зеленые, Ирис! Зеленые! И похожи на сопли и всякую гниль! Ты разбираешься в цветах, но не можешь поверить, что зеленый может быть таким…

«Хана, послушай меня», – мысленно уговаривает ее Ирис. «Мне очень жаль».

– Да не хочу я, чтобы ты передо мной извинялась! – вырывается у Ханы. – Расскажи, почему ты злишься на меня, что я сделала?

– Я не злюсь.

– Но что тогда… – Хана бросает быстрый взгляд на Габриэля, прежде чем добавить, – …произошло в парке?

Ее друг откашливается в нескольких шагах от девочек.

– Э-э-э, девчонки… вы хотите, чтобы я ушел?

Ирис отвечает:

– Извини, но нам надо поговорить о чем-то очень важном.

Но Хана выкрикивает громкое: «Нет!»

Как бы она ни сожалела об этом, она прекрасно понимает: нельзя говорить об их силах при Габриэле. Даже потрясающие актерские способности не смогли бы обратить в шутку разговор о том, как «моя лучшая подруга толкнула меня прямо на рог единорога».

Она собирается все исправить и сказать Габриэлю, чтобы тот шел вперед к кинотеатру и что они его сейчас догонят, но не успевает. Ирис переводит пристальный взгляд с Ханы на Габриэля и наоборот. Очень быстро. В ее глазах уже нет и следа сожаления. Лицо Ирис приобрело странное выражение: как будто она ощутила нечто настолько болезненное, что в это трудно поверить. Такое же лицо было у нее за секунду до того, как толкнуть Хану на единорога.

– Ты хочешь остаться одна и рассказать ему все, да?

– Ирис, что ты говоришь? – Хана пытается заставить подругу уловить ее мысль и так сильно напрягает челюсть, что чувствует боль в зубах. Однако, непохоже, чтобы Ирис ее слышала.

– Что здесь происходит? – бормочет Габриэль. – Ирис?

«Он не должен ничего заподозрить!» – голос подруги раздается в голове Ханы, глубокий и низкий, как у злой королевы из Диснея. «Я позабочусь о том, чтобы он все забыл».

– Ирис… – шепчет Габриэль, делая шаг вперед. – Ты в порядке?

Парень обеспокоенно протягивает к ней руку. У Ирис такое лицо, что Хане кажется, будто она вот-вот ударит Габриэля. Но нет. Пальцы подруги, как капкан, обвиваются вокруг запястья и крепко сжимают его. Как только Ирис и Габриэль прикасаются друг к другу, оба начинают кричать. А затем падают на колени. Хана приседает на корточки, стараясь разделить их, но это бесполезно. И Ирис, и Габриэль держатся за головы. Габриэль корчится на асфальте, запуская пальцы в волосы.

– Что здесь происходит? – заикается он. – Зачем ты мне это говоришь?

Хана приближается к Ирис, которая оперлась спиной на стену здания. Ее глаза закрыты, веки сморщены, и она так сильно выкручивает кисти рук, что оставляет на коже розовые следы.

– Ирис, остановись, пожалуйста! – кричит Хана. Она хватает ее за запястья, чтобы та не поранилась. – Отпусти его!

Подруга, кажется, ничего не слышит. С ее сомкнутых губ срывается бессмысленное бормотание – по крайней мере, бессмысленное для Ханы, которая едва его распознает из-за стонов Габриэля.

– Пусть она остановится! – парень смотрит на Ирис в ужасе, закрывая уши руками. – Почему она не замолчит? Пожалуйста, оставь меня в покое…

Хана не знает, кому бросаться на помощь. Она тянется к Габриэлю и сжимает его руку, давая ему понять: она рядом. А вот Ирис… Хана продолжает с ней говорить, просит остановиться, но та не слушает. Или даже не слышит. Хана трясет подругу свободной рукой, пытаясь вывести из транса.

«Нора», – вспоминает Хана. Нора успокоила Ирис, когда той стало плохо в школьном туалете во время погрома с зеркалами. Что она ей сказала?

– Ирис, ты помнишь свою комнату? Этот… э-э… потолок… – Габриэль перестает стонать. Хана еще раз сжимает руку Ирис, продолжая. – Однажды ты рассказала мне, что нарисовала это звездное небо вместе со своим отцом. Это небо с множеством синих и желтых спиралей и… м-м-м… а еще у тебя дома много скомканных бумажек, и одежды, и всякой странной, но крутой ерунды, которую ты сама мастеришь…

Дыхание Ирис постепенно нормализуется. Сперва прекращаются стоны. Затем рука, которую держит Хана, перестает сопротивляться и в изнеможении падает к ней на колени. Секунду спустя Ирис открывает глаза.

Хана вздыхает с облегчением, и, прежде чем Ирис успевает что-то сказать, заключает ее в медвежьи объятия. Она не хочет ее отпускать, но вынуждена это сделать, чтобы проверить, как себя чувствует Габриэль.

Оказывается, что парень лежит без сознания на тротуаре.

– Габриэль!

Хана снова поворачивается к Ирис, на этот раз прося помощи, но подруга даже не обращает на