Уже улегшись в постель, он вдруг прошептал, сам себеудивляясь:

– Лали, неужто я скоро тебя увижу?

Родион не стал заказывать столик, рассчитывая, что свободныеместа в этот час всегда найдутся, но как назло ресторан был закрыт. Тамготовились к большому банкету.

– Не страшно, тут рядом еще полно ресторанов. Пошли в«Фасоль».

– Фасоль? – переспросил Платон.

– Ну, вообще-то «Фасоль». Там по вечерам бываютдискотеки в стиле ретро. Раньше, правда, он назывался «Огород».

В «Фасоли» народу в этот час было немного. ЗаснеженныйБотанический сад за окнами скрашивал более чем скромное оформление зала.

Интересно, Фаина сообразит прийти сюда? Нет, лучше послатьей эсэмэску.

– Ты пока посмотри меню, а я сейчас…

Он пошел в сторону туалета и быстренько отправил сообщение.

– Ну что?

– А что тут надо брать?

– Советую грибной суп в черном хлебе. Потрясающевкусно.

– Что значит в черном хлебе?

– В выдолбленной половинке черного хлеба.

– Пожалуй…

Платон очень внимательно изучал меню.

– Выпьем? – спросил он.

– Увы, я за рулем.

– Ты же классно водишь. Давай хоть по сто пятьдесят.Смотри, тут в меню селедочка есть с картошечкой… М-ммм, – облизнулсяПлатон. Он все утро мотался по городу, продрог и здорово проголодался.

– Уговорил, – кивнул Родион, которому тожехотелось выпить. Триста грамм на двоих здоровых мужиков ерунда.

– Ну, как тебе Москва?

– Мне нравится… Да, брат, а что с нашей дачей?

– Дачу я, извини, продал. Мне она ни к чему, а деньгибыли очень нужны, иначе я бы не смог отремонтировать квартиру. Я тогда совсеммало зарабатывал. Но если хочешь, я буду постепенно возвращать тебе половинустоимости.

– С ума сошел? Да плевать я хотел на эти деньги. Мнебрат дороже.

– Но это несправедливо… Ты такой же сын…

– Нет, я не такой же сын… Я никудышный сын. Я кинулстариков… Забыл, можно сказать, а ты был им утешением на старости лет… Так чтоживи, брат, спокойно. Ты мне ничего не должен. И давай за это выпьем!

– Давай! Знаешь, я ужасно рад, что ты приехал.

– И я… А вот когда соберешься в следующем годуотдыхать, приезжай ко мне, у меня есть небольшой апартмент во Флориде. Махнемна Атлантику…

– Это можно.

Они выпили, с наслаждением съели селедку с картошкой,обильно посыпанной укропом. Обоих охватило какое-то умиление.

– Родька, братик… Я только сейчас понимаю, как мне тебяне хватало…

– И мне тебя… Смешно, сидят два не первой молодостимужика, пьют и чуть ли не льют слезы умиления.

– Ба, кого я вижу! – раздался голос Фаины. Родионначисто забыл о ней.

– Какие люди! – воскликнул сопровождавший ееФедяка.

Первым чувством Родиона была досада. Они так хорошо сидели.Но положение обязывало. Он вскочил. Расцеловался с Фаиной, обнялся с Федякой.

– Ребята, страшно рад! Познакомьтесь с моим братишкойиз Штатов. Платон Шахрин, прошу любить и жаловать. Тоник, это моя добраяподружка Фаина, а это Федор Смирнов. Каким ветром вас сюда занесло?

– Ну, ты же знаешь Фаину, хочу, говорит, в «Мадам Галифе»,а там как назло банкет.

– Значит, наша встреча приобретает характер роковойнеизбежности, – вдруг проговорил Платон. – Мы тоже туданамылились. – Он с явным одобрением разглядывал Фаину. Она была и впрямьочень хороша. Тоненькая, черноволосая, черноглазая, одетая по последней моде, сизумительным цветом лица.

– Родион рассказывал о вас, – обратился он к ней.

– Да? И что же он рассказывал? Наверное всякие гадости?С него станется, – она обласкала Платона веселым взглядом.

Кажется, я поступил правильно. А Фаина и впрямь красотка,даже с некоторым сожалением подумал Родион. А впрочем, нет, это не мое… НоТонику она подходит. Разговор стал общим. В этот момент братьям принесли суп.

– О! – простонала Фаина, – обожаю этот суп.Федя, давай мы тоже его закажем?

– Давай, – добродушно согласился Федя.

– Родька, будь другом, дай мне крышечку пожевать, а тоя умру от зависти, пока вы будете есть.

Но Платон тут же пододвинул к ней свой суп.

– Прошу вас! Вы с мороза, а мы уже заморили червячка.Ешьте. А я закажу себе еще.

– Ой боже мой, в Америке еще водятся джентльмены?Родька, помнишь конкурс на самую невероятную историю?

– Нет, не помню.

– Там один человек начал: «Один американскийджентльмен…» А судья говорит: «Довольно, вы выиграли!» Но вы, Тоник, можно ябуду вас так называть? Вы истинный джентльмен. Ах, как этого сейчас не хватает…Сейчас все такие грубые стали… Нечуткие… Ох, как вкусно…

Платон смотрел на нее с восхищением. Родион с Федоромпонимающе усмехнулись. Все складывалось как нельзя лучше.

Лали с утра до ночи пропадала в мастерской при магазине.Предрождественская торговля шла очень бойко. Иногда она сменяла за прилавкомсвою подругу и помощницу Ирму.

– Лали, что ты там убиваешься? У нас товар есть. Лучшепомогла бы мне, я не успеваю…

– Ерунда, у нас очереди не стоят. Посмотри, какие бусыя сделала…

– Красиво… Я не думала, что такой эффект будет… Дай, япримерю. Нет, мне не идет, это для блондинок. Пустишь в продажу?

– Завтра… Может, я что-то еще поправлю…

– Не вздумай, вещь законченная, что там поправлять. Известноже, лучшее – враг хорошего.

– Чепуха. Я вот уже вижу ошибку, средняя бусина слишкомяркая, а это неправильно, здесь не нужен такой резкий акцент, каждая хорошасама по себе, а эта отвлекает внимание на себя. Вот, взгляни… – Лализажала бусину пальцем.

– А ведь ты права, так интереснее… Ну и глаз утебя… – покачал головой Ирма. – Слушай, а Петя приедет на Рождество?

– Обещал. Да нет, конечно, приедет… И ты приезжай.

– Лали, но это семейный праздник…

– И что? Ближе тебя у меня теперь никого нет. Да ивообще…

– А Петя?

– Петя молодой, у него своя бурная жизнь, а я ее толькопорчу… Нет, Ирмочка, ты обязательно приезжай к нам.

– Ты еще кого-то позовешь?

– Нет, но Петя, возможно, привезет свою девушку…

– У него появилась постоянная девушка?