– Вот, дорогие мои, это вам подарок от меня на Петькиндень рождения. Маме и сыну. Новый дом.

Петька визжал от восторга, а я испугалась.

– Иваныч, ты с ума сошел!

– Почему? – нежно улыбнулся он.

– Но это же безумно дорого.

– Не дороже денег. Ты же знаешь, я продал два патента ив результате этот дом…

Иваныч уже через два года пребывания в Германии началнаконец строить мосты и туннели, в основном в Швейцарии и Австрии. Многие егопредложения были высоко оценены. Правда, тогда он проводил с нами тольковыходные. Каждый раз, встречаясь после разлуки, мы минут пять стояли,обнявшись, молча, словно впитывая в себя друг друга. Помню, как-то Петькаспросил:

– Пап, а почему вы с мамой так долго обнимаетесь?

Ему тогда было лет семь.

– А у нас это обмен информацией в ускоренном режиме.Чтобы не рассказывать друг дружке, что с нами было за эти дни, – ссерьезной миной, но с озорным блеском в глазах объяснил отец.

– Но вы ж все равно потом разговариваете? –недоверчиво проговорил Петька.

– Это так, пустяки, а самое главное мы…

– Да ладно тебе, пап. Скажи просто, что вы соскучились.

– Вырастешь, Петя, узнаешь…

Лала и не заметила, как уснула в кресле.

– Родька, признайся, ты это подстроил?

– Ты о чем?

– Ты так подсуропил, чтобы Фаина пришла в этотресторан?

– Да Боже избави! Зачем?

– Чтобы ее со мной познакомить?

– Тоник, перестань молоть чепуху! Просто люди одногопримерно круга ходят в определенные рестораны.

– А она… ничего. Очень даже ничего.

– Это неверно, Тоник. Она классная!

– А что этот Федя?

– Федя? Хороший парень.

– А что у нее с ним? Роман?

– Да я не знаю, свечку не держал. Слушай, Тоник,послезавтра мы идем к ней в гости, вот и спросишь у нее.

Вечером, когда младший брат уже спал сном праведника, Фаинапозвонила Родиону.

– Родька, ну что?

– Что что?

– Как будто ты не понимаешь… Как я ему?

– Очень и очень.

– Это он тебе сказал?

– Разумеется. А как он тебе?

– Супер и супер!

– Я душевно рад. И вот что, девушка. Возьми, наскольковозможно, его на себя. У меня сейчас много дел…

– Каких дел?

– Всяких.

– Дела, в которых брат тебе помеха?

– Ну, не то, чтобы… Но его надо отвлечь от одной…

– От какой еще одной? – насторожилась Фаина.

– Вот! Как всегда, не дослушаешь и делаешь выводы! Отодной темы.

– Что за тема?

– Это не твоего ума… Ох, прости. Я хотел сказать, этонеинтересная для всех, кроме нас двоих, тема.

– Но это не женщина?

– Да нет!

– Точно?

– Точнее не бывает! – начал сердиться Родион.

– Ладно, к чертям эту тему. Скажи, Родя, а если у нас сПлатоном сладится… тебе это не будет неприятно?

– Да с какой стати? Наоборот. Когда моя добрая подружкаи мой родной брат прониклись друг к другу явной симпатией, я могу толькорадоваться. А если вдруг настолько спятите, чтобы пожениться… Что ж… Толькочур, свадьбу играть в Москве.

– Какая свадьба? С ума сошел? – притворнорассердилась Фаина. – Скажи, а реально перетянуть его в Москву насовсемили лучше даже не пытаться?

– Пытаться ни в коем случае не нужно. Он обожаетНью-Йорк, но если любовь к тебе перевесит это обожание, то я буду только рад.Но сама даже не заикайся.

– Поняла. Вообще-то глупо рассуждать сейчас о такихвещах.

– Спорить не стану. Глуповато. Ну все, подруга, я спатьхочу.

– Погоди.

– Что еще?

– Я собственно за этим и позвонила…

– Ну?

– Что мне приготовить? Что он любит?

– Да вроде все ест. А пироги с капустой просто обожает,а лучше пирожки.

– Поняла. Но испеку с мясом. Он с мясом ест?

– Ест, но почему не с капустой? – засмеялсяРодион.

– Потому что ты любишь мои пирожки с мясом. А если яиспеку с капустой, он может не так понять.

– Господи, какие же вы бабы…

– Ну какие? Какие?

– Хитромудрые.

– Надо же нам отличаться от вас, тупых и бесчувственных.Все. Спокойной ночи.

Что-то мне это все начинает не нравиться… Неужто Фаина имеетна меня какие-то виды? Да нет, вроде бы она в восторге от Тоника, но последняяфраза, похоже, относилась ко мне. Это я тупой и бесчувственный… А впрочем, этоее личное дело. И Тоник ей подходит в сто раз больше. А мне подходит в этойжизни только одна женщина. И я ее добьюсь. Несмотря ни на что. Смету всепреграды.

И преграды не заставили себя ждать. В предрождественские днидостать билеты оказалось практически невозможно. Не говоря уж о гостинице. Атам ведь еще и Новый год. Однако, если отложить поездку на первые числа Новогогода, не факт, что магазин ее будет работать. Вряд ли после всех праздниковбудет спрос на ее товар. Вот перед праздниками она наверняка там днюет иночует. Он терпеть не мог действовать через знакомых, но другого выхода небыло. В результате билет ему достали на вечер двадцать пятого декабря. Этоничего, перед Новым годом торговля еще будет. Даже хорошо. Рождество праздниксугубо семейный, а вот Новый год в Европе не то, что у нас… там я смогу куда-топригласить ее… Или просто погулять по городу, посмотреть праздничный фейерверк…да какая разница! Главное встретить с нею Новый год, тогда и весь год проведемвместе… И надо ей что-то подарить… Но что? Украшение? Ерунда, она сама ихделает… Духи? Понятия не имею, что ей нравится. И вообще, это пошлые идеи, надопридумать что-то оригинальное… Но что? Это будет нелегко… Сколько он ни ломалголову, ничего путного придумать не мог. И надо было еще найти гостиницу. Втурагентствах разводили руками.

– О чем вы думали, такие вещи надо заранеерешать, – говорили ему.

– Ну хорошо, пусть не в Мюнхене, может, в пригородегде-нибудь… Или в соседних городках… – молил он.

И, как оказалось, молил не напрасно. Ему вдруг позвонили:

– А вы не согласитесь на Гармиш-Партенкирхен? Одинклиент отказался, он собирался кататься на лыжах, но сломал ногу…