в этот раз противной жиже предстояло от своих притязаний отказаться.

– Эй вы, а ну-ка разойдитесь все, покуда сами не утопли!

Спешившись, Марья шагнула вперед, тут же оказавшись по колено в вязкой жиже. Она уже достаточно хорошо изучила Ивана, а потому точно знала, что и как будет, и не стала дожидаться мига, когда царевич попросит ее о помощи.

– Уйдите, кому говорю!

Подходя все ближе, она касалась дланью водной глади и прислушивалась к стихии. Непривычно тяжелая, тягучая, она казалась совсем чужой и неожиданно властно противилась воле наследной царевны. Марье сперва показалось – а через миг она уже уверена была в том, что воды местных болот верны не Володыке Истинному, а совсем другому хозяину. Нет, конечно, при большом желании она наверняка смогла бы упросить трясины ласкою аль убедить силою отпустить коня с миром. Но подобное действо отняло бы у нее слишком много времени и душевных сил, тратить которые в свете все истончающейся связи со стихией царевне совсем не хотелось.

А потому, растолкав с пути последних, самых нерасторопных витязей, она подошла вплотную к почти скрывшемуся, бешено вращающему глазами коню, ухватила того за сбрую с седлом и, не обращая внимания на дошедшую выше груди воду, потащила того на себя. Болото сопротивлялось, перепуганный конь кричал чайкою и все же медленно, но верно покидал топкую трясину.

– Ох… Ну, сильна, царевна! – десятник Егор, проявивший себя за время пути как удивительно душевный человек, эдакий родной дядька для всего их отряда, включая даже собственного царевича и, в те редкие моменты, когда она то позволяла, Марью, одобрительно присвистнул.

– Столько витязей не справились, а ты одна сдюжила! Спасибо! А то жалко было бы Антошку, я его еще вот таким вот жеребенком помню. С руки кормил.

– Это кто ж так коня-то назвал?

Марья, которой спасение животины далось неожиданно тяжело, отдуваясь, хмыкнула.

– Так конюх наш. Добран.

– А… – протянула, кивнув, царевна, уже и сама не понимая, к чему принялась расспрашивать десятника.

– Спасибо, – рядом остановился Иван. – Кабы не ты, сгинул бы, красавец…

Царевич с нежностью погладил тяжело дышащего коня по шее.

– А может, не только он…

– Может, – к ним подошел смурной и грязный с ног до головы Сокол. – Крепко болота за нас взяться удумали.

– Болота? – Иван вздернул брови.

– Да. Нутром чую, не рады нам здесь. Что скажешь, царевна? Тебе-то всяко виднее…

– Прав ты, Сокол.

Рассудив, что ее спутникам лучше быть готовыми к предстоящим неприятностям, Марья хмуро кивнула.

– Злые это топи, дикие. Чужие и вам, и мне. Равно как и их хозяин, впрочем.

– Хозяин? – теперь удивление Ивана переключилось на царевну. – Да неужто у болот хозяин есть?

– Есть, Иван, – за Марью ему ответил Сокол. – Слышал я о нем. Царем вод его кличут.

– Пф! – не сдержавшись, Марья фыркнула. – Мало ли кого как кличут. Времена такие нынче, что любую жабу болотную на царство возвести норовят. Да только вот никакой не царь он – проходимец, каких поискать. Оттяпал себе две чарки жижи болотной и сидит теперь в ней. Радуется, носу во внешний мир не кажет. Вот вам и весь царь.

– Ого! – Царевич присвистнул. – А ты, как я погляжу, зуб на местного царька точишь? И чем же это, позволь узнать, он тебе так не угодил?

Марья исподлобья зыркнула на Ивана, уже жалея о собственной словоохотливой несдержанности, но все же продолжила, рассудив, что коль уж начала, то надо все рассказывать, что им знать можно:

– Тем, что род его некогда пошел супротив воли володыческой. И царству морскому свои жалкие болота да речки он противопоставил. Оттого у нас с ним и вражда лютая да непримиримая. А значит…

Марья мрачно сдвинула брови.

– К любым гадостям нам быть готовыми надобно. На своей земле препятствий нам местный управленец временный может учинить немало. Уж поверьте, одними лошадьми дело не ограничится. Потому как путь наш только начался, а чем дальше забираться в топи будем, тем власть его сильнее будет. Ладно. Ехать надобно, а не разговоры разговаривать. И так двигаемся, точно улитки морские.

Она шумно выдохнула и недовольно огляделась.

– Что, никак жалеешь, что с нами едешь? – Иван растолковал ее смурной вид по-своему. – Думаешь, что как бы без нас путь держала, так уже далече была бы?

– Далече-то далече, да что толку? – Марья пожала плечами. – Мне нынче без чародея никуда. Так что и неважно, о чем я жалею, а чему радуюсь.

– Ого, радуешься? Неужто и такое есть?

– Есть.

Марья, не вдаваясь в детали, усмехнулась, а после мрачно добавила:

– Но уж точно не по нраву мне, что конец пути нашего далеко не всем твоим людям увидеть доведется, царевич.

– Раненько ты нас хоронишь, царевна, – десятник, прищурившись, хмыкнул в бороду. – Глядишь, еще побарахтаемся. Меня вот, однако, покамест больше другое тревожит…

Он повернулся к Ивану.

– Чем дальше мы в болота забираемся, тем тропки у́же да зыбче земля. И я вот чего думаю, Иван. Коль позволишь совет…

– О чем речь, Егор, говори, конечно, – Иван по-дружески хлопнул ратника по плечу.

– Коней, думаю, воротить надобно. Ничего хорошего их дальше не ждет. Полягут лишь зазря.

– Хм, а ведь прав ты, Егор, – царевич задумчиво покивал. – И сам я о том думал. Ну а раз так, знаешь, ты вот что – отряди-ка троих своих молодцев, что позеленее. Пущай назад едут да у границы Камнетопи становище разобьют, дожидаются нас. Дорога уж известная – не пропадут. А мы далече на своих двоих пойдем…

– Будет сделано, царевич.

Егор кивнул, и вскоре, уже без троицы витязей, они продолжили путь.

Не прошло и половины дня, как тропы, пускай ненадежные и коварные, но все ж такие, что могли держать коня, остались позади. Теперь же всюду, куда ни глянь, простиралось только бесконечное болото. Серо-зеленое полотно мха, багульника и осоки, расцвеченное зеркальными кляксами стоялой воды с отражающимся в них низким, затянутым свинцовыми тучами небом. Так что решение воротить животных оказалось как нельзя более верным.

– Нет дальше пути, царевич. Сам проверил. Сопротивляется болото проклятое…

Потащив на себя длинный шест, Егор потянул с головы шлем и подставил лицо моросящему дождю.

– Ничего, справимся, не впервой…

Иван, отгоняя назойливую мошкару, что роилась в воздухе несметными тучами, норовя заползти в глаза, нос да уши, залихватски подмигнул витязям.

– Нет. Наугад вы только ко дну пойдете, уж поверь. Недаром ты, Егор, тропу никак не сыщешь, – Марья мрачно поджала губы. – Его это воля злая. Хозяина. Даже я, царевна морская, безопасного пути под водою не чую. Не желает нас он пускать. И навряд ли лишь зыбкими топями удовольствуется.

– Что ты в виду имеешь, Марья?

Иван после слов царевны явно напрягся.

– Наверняка по наши души уже гнусь да погань свою выслал. Так что готовьтесь, витязи, совсем скоро и вовсе худо станет…

– До погани еще добраться надо. Брань – дело ясное, а вот как далече