Егор пожал плечами.

– Насчет того не тревожься, витязь. Я, покуда в силе своей, да Окиян-Море в моем сердце, через топи вас уж как-нибудь проведу. Пусть и не без труда, быть может.

Царевна, все обдумав, огласила наконец свое тяжкое решение. Вести несколько часов, а то и дней кряду тяжелый разговор с поправшей власть Володыки стихией – дело нелегкое. Однако ни пойди она на сей шаг, то исход их похода известен. Все как один витязи утонут в болотах. И, как придет время, Сокола ей защищать придется самой. При таком раскладе меж силою собственной, когда у тебя лишь две руки да глаз пара, и сохранением жизней витязям, что как минимум могут во все стороны разом глядеть, выбор был очевиден.

– Чую я, совсем скоро нам бой предстоит. А там каждый меч на счету будет. Так что негоже людей топям жадным запросто так отдавать…

– Что ж, вот и славно.

Егор по-отечески тепло улыбнулся, явно не поверив в исключительно корыстный подход царевны. А Марья, отчего-то рассердившись на него за это, отошла в сторону и, простирая руки над водной гладью, про себя молвила: «Камнетопь, к тебе взываю. Яви мне свои тропы тайные…»

Напали на них поздним вечером, когда солнце уже скрылось за горизонтом и на Камнетопь опустилось тяжелое покрывало ночи, едва подсвеченное болотными огнями да тусклыми, кисло-желтыми светляками. К тому времени путники как раз вышли к зарослям черной ольхи, по-осеннему отчего-то сбросившей с себя всю листву, мечтая лишь об одном – разбить привал на толстых крючьях торчащих из воды корней и хотя бы немого отдохнуть. Впервые в тот вечер среди стенающих про себя о передышке была и Марья. Благодаря ее усилиям до зарослей удалось добраться всем путникам без исключения. Но никто из них даже не подозревал, какой ценой далось царевне сохранение их жизней. Впрочем, даже при помощи Марьи дорога к черной роще все одно вышла ужасно трудной, и люди, вымокшие до нитки, валящиеся с ног от усталости, сперва даже не поняли, когда их стали убивать.

– А где Андрей?

Десятник Егор, оскальзываясь на склизких от мха корнях, постарался забраться по стволу выше и с тревогой огляделся.

– Аким? За тобой ведь он шел!

Он обратился к все еще остающемуся в воде черноволосому, с лихими усами до плеч, витязю. Ответить тот уже не успел. Сразу три неказистые, похожие на лягушачьи тени бросились на Акима из непроглядной темноты чернильной воды и, облепив точно пиявки, стремительно утянули вниз. Так споро, что еще мгновение, казалось, никто не понимал, что произошло.

– Засада!

Наконец обнажив клинок, десятник бросился на помощь своему ратнику, но Марья удержала его железной хваткою.

– Нет! Не жилец он. Они мясо людское вмиг рвут. Лучше кругом встаньте, живо!

– Все слышали?! – по взгляду царевны поняв, что с ней сейчас лучше не спорить, а бедняге и впрямь не помочь, Егор порывисто кивнул и гаркнул, что было мочи: – Живее, братцы!

– Что это за погань? – Иван, встав плечом к плечу со своими ратниками, скосил взгляд на Марью.

– Это навки. Их в здешних болотах, что твоей мошкары.

– Перебьем…

Царевич вскинул лук, с прищуром глядя, как из воды на ветви деревьев выбираются сгорбленные бледные твари с круглыми, точно блюдца, светящимися глазами. Прицелился. И выстрелил, сбивая ползучую дрянь обратно в топь.

– Ну и страхолюдина!

Ближайшая к ним навка то ли улыбнулась, то ли оскалилась, плотоядно облизнулась длинным лиловым языком и раззявила полный острых, точно иглы, зубов рот. В который тут же и получила очередную стрелу царевича.

– Неплохо…. – Марья уважительно хмыкнула. – А с теми что делать будешь?

Она кивком указала на дюжины глаз, светящихся над поверхностью топи, точно жуткие лампы.

Навки были всюду. Висели на ветвях, карабкались по стволам, являя витязям свои окровавленные, разверзнутые, точно раны, спины с торчащими наружу обломками ребер, выглядывали лягушками из воды.

– Ну… и этих перебьем… – на сей раз голос царевича звучал куда менее уверенно.

– Да и он вон на что?

Пожав плечами, он оглянулся на Сокола.

– Ты как, брат, готов по ним чем-нибудь позлобнее врезать?

– Навки – порождение Нави. Даром что живые, навроде зверя – да только шкуру их ни стрелой, ни мечом не пробьешь. Одна надежда в пасть бить. И то твари живучие настолько, что это все почти без толку.

Чародей задумался.

– А вот зато огонь колдовской с ними враз совладает. Да! Верно все! Мне нужно время!

Он попятился за спины витязей.

– Сколько?

– Сколько сможете. Костер на болоте так просто не разведешь…

Не теряя больше времени на разговоры, чародей принялся споро очищать от мокрого мха ближайший корень, а Иван, глянув на людей, молвил:

– Ну, вы все слышали сами. Держитесь, братцы.

И тут навки как по команде бросились в атаку. Первую же, показавшуюся слишком близко от рядов защитников чародея, тварь Марья обезглавила одним могучим ударом и предупредила витязей:

– Мой меч их разить способен. Но Сокол прав. Ваши тут бесполезны. Ни остроты с крепостью не хватит, ни силы даже в ударе. Но то не беда! Навки сильные, да легкие! Отшвыривайте их прочь! И, главное, не дайте себя под воду утянуть!

– Защищайте чародея, ратники! В нем наше спасение! – показывая пример остальным, Егор пинком отбросил ринувшуюся к нему навку, но следом их белесых тел стало так много, что лишь плотный строй позволял ратникам хоть немного сдерживать вражий натиск. Впрочем, долго так продолжаться не могло.

Вскоре люди стали уставать, а следом, один за одним, неспособные в полной мере разить врагов, и гибнуть. Обессиленные, облепленные бледными тварями, точно комарами, окровавленные и кричащие от ужаса и боли, находили они свою смерть в темных, мерцающих отблесками чародейского костра водах Камнетопи. И даже Марья Моревна, хоть и старалась успеть всюду, хоть делала все, что могла и даже больше, резала, рубила, колола и рвала белесые тела навок голыми руками, никак не могла повлиять на исход обреченной схватки. Она хорошо понимала, что рано или поздно враги прорвутся-таки к Соколу. А тот, скорее всего, не успеет свой обряд завершить, свое колдовское действо. Оторвав руку очередной мерзкой вражинице, она с тревогой обернулась на чародея. Его, в отличие от рядовых ратников, царевна потерять не могла. А значит, стоило что-нибудь придумать – и поскорее.

Конечно, с самого детства Марья знала – навок всегда ведет русалка. Они для речной девы – все равно что охотничьи псы для боярина. И без твердой руки разбегутся тут же. А значит, стоило только найти мерзавку, и битве конец. Вот только отыскать ее, схоронившуюся где-то окрест, было не так-то просто. К тому же покинуть круг Марья не могла. Уйди она, и навок рубить здесь совсем станет нечем, а значит, витязи