И обстановка казалась очень подходящей: пустой тёмный дом, за сумрачным окном призрачно колышутся ветки кустов, таинственный и очень зловещий звонок, незнакомец, говорящий, как зомби – и не поймёшь, женщина это или мужчина.

В общем, продолжался всё тот же фильм ужасов: «Мне же сказали туда не ходить. Значит, надо обязательно проверить, что там!»

Маша задумчиво потёрла правую лодыжку левой стопой.

– Ты слышишь или уже обделалась со страху? – поинтересовался зомби.

– Я вас внимательно слушаю, – заверила его госпожа Мельге. – Будьте добры, уточните, пожалуйста, что я должна отдать?

– То, что тебе не принадлежит.

– Очень хорошо, – одобрила Мария Архиповна. – А если поконкретнее и снизить мелодраматизм?

– Лучше отдай, а то хуже будет, – пообещал замогильный голос.

И в трубке снова поселилась тишина с шуршанием, а больше ничего, даже гудков не было, хотя совершенно ясно, что таинственный собеседник из телефона пропал.

Маша ещё разок почесала ногу – комар укусил, что ли? – и аккуратно пристроила трубку на пластиковые «ушки». Не сказать, что звонок не произвёл на неё никакого впечатления, с фантазией у Марии было всё в порядке и даже лучше, но как-то уж это…  Точно, мелодраматично, вот как.

С критичностью у неё тоже был полный порядок, а как по-другому, если ты внучка Вероники Германовны?

Мария прошлась до окна, растирая плечи, выглянула и, конечно, ничего, кроме кустов, не увидела. Отщипнула листик, пожевала – зелень оказалась горькой, как хина.

– Где бы взять капли Вотчала? – поинтересовалась Маша у сирени и решительно вернулась к телефону.

Номер без труда набрался по памяти, не понадобился даже многомудрый смартфон. Вспомнить бы ещё, где его многомудрость ныне пребывает. Всё там же, в машине, до которой Мария какой уже день добраться не могла? Наверное, уже и не пребывает, ведь в ней же замок фуфло, пальцем открыть.

– Ну? – рявкнуло из телефона так, что задумавшаяся о судьбах своих ценностей Маша даже вздрогнула.

– Павел? – переспросила невесть зачем, хотя эдаким манером на звонки отвечал, кажется, исключительно её обожаемый супруг.

Бывший обожаемый супруг – вот так правильно.

– Мария, – строго, но довольно констатировал «бывший». – Ты что устраиваешь? Я всё понимаю, но у нас контракт с «Столица-тур» горит, немцы вот-вот должны приехать, а тут не…

– Павел, – осторожно спросила Маша, – а что общего между мной и твоими немцами?

Слово «твои» она очень постаралась выделить тоном.

– Не придумывай, – неприязненно отозвался муж. – Наши отношения – это наши отношения, а бизнес есть бизнес.

Мария поморщилась. Никогда и никакого «бизнеса» у неё не было. У неё была фирма и дело, вот и всё.

– Паш, ну ты же сам сказал, что я вполне могу тебя не прощать. И имею право идти на все четыре стороны, – напомнила госпожа Мельге, – но только с голой… задницей. – Эта «задница» вылезла очень не вовремя и Маша уже набрала воздуха, чтобы глотать слёзы, потому как вспомнилось… И тут поняла, что вздох-то на самом деле не лишний, вот только пробирает её не на рыдания, а на совершенно неуместное хихиканье. – Ну вот я и пошла. Ты лучше скажи, что вам от меня надо? Бумаги какие-нибудь подписать?

– Мария, – супруг тоже вздохнул, но только очень-очень устало, тяжко так. – Какие бумаги?

– То есть это не ты мне сейчас звонил? И не… по твоей просьбе?

– У тебя телефон вне зоны. Да я даже не знаю, куда ты подевалась. А, между прочим…

– Значит, я ошиблась, – не стала спорить Маша. – Тогда пока?

– Мария, послушай меня, – с долготерпением профессионального исповедника начал Павел. – Нам надо серьёзно поговорить. Ну что ты устроила на пустом месте?

– По-моему, моё-то место как раз не пустое, – не удержалась Мельге, хотя прекрасно понимала, что как раз этого говорить и не стоило. – По крайней мере, в нашей постели.

– Ну как ты не понимаешь, я всего лишь мужчина, поэтому мне необходимо разнообразие и…

– Да? А мне сказали, что ты всего лишь козёл, – для себя же неожиданно выпалила Мария, преувеличенно аккуратно, словно боясь разбить, положила трубку на место и прислушалась к себе.

Плакать не хотелось совершенно, зато очень хотелось помыться и добраться, наконец, до кровати.

Нет, странные всё-таки дела творились в этом Мухлово! А как же страдать? Как же супружеская измена и Никки с безупречными коленями?

Кстати, куда это Алла поставила блюдо с драниками?

– Мы наш, мы новый мир постро-оим, – затянула Маша, оглядываясь, – кто был ничем, тот станет все-ем…

[1] Деревни из рекламного ролика моющего средства.

В которой Маша погружается в пучину чувств и знакомится с местными благами цивилизации

Утром Маша осознала, просто-таки всей собой прочувствовала, что значит выражение: «Ничего не хочется, а меньше всего жить». Болело всё, включая пятки, колени, чтоб им совсем пропасть, и даже затылок, что само по себе было странно, так как в давешней экспертизе третейский судья участия не принимала. С постели она всё же слезла, вернее, стекла, а вот на дальнейшие подвиги её уже не хватило, потому Мария так и осталась сидеть рядом с кроватью на вязанном из тряпочек коврике, жутко жалея себя, несчастную: пусть все, кому она понадобилась в такую рань, хоть уорутся, а ей плохо.

Первым в спальню под жизнерадостный цокот когтей ворвался Арей. Пёс наклонил лобастую башку к одному плечу, рассматривая страдалицу, потом к другому и, так ничего не решив, озадаченно сел на задницу: «Ты чего?»

– Ничего, – обиженно буркнула Мельге. – Ещё и морды тут корчит. А кто во всём виноват? Вот надо было так нестись? Я теперь и подняться не могу. Может, ты меня понесёшь?

Зверь свою вину моментально осознал, устыдился и пристроил морду на вытянутые лапы, умильно глядя исподлобья, поигрывая бровями. Даже заскулил тихонечко.

– Вот теперь он извиняется, – проворчала Мария и попробовала-таки встать, опираясь о кроватную раму. Ничего путёвого у неё не получилось, локоть подломился, будто в нём никакого сустава не было. – Думай, что теперь делать!

Зверь думать отказался, заявив, что не его это собачье дело.

– Болит? – без всякого сочувствия поинтересовался Саша, опускаясь рядом с мученицей на корточки.

– На риторические вопросы не отвечаю, – огрызнулась Маша.

Добренко – ну кто бы мог подумать! – пожал плечами.

– Вставай, – велел «командир», ладонью поправляя на лбу бондану.

– Не могу, – так же безапелляционно ответила Мария Архиповна.

– Можешь.