— Сегодня в «Сотне рек» вершится большой суд. Благодарим всех, кто приехал издалека. — Он всегда неохотно тратил время на любезности, без раздумий выдавил пару фраз и перешёл к делу. — Цзяо Лицяо подряд разгромила семь наших темниц, потому что карта ста восьмидесяти восьми тюрем, находящихся в ведении «Сотни рек», просочилась наружу. Несколько дней назад мы с дагэ провели расследование и убедились, что её украл Бицю, сам он также в этом признался. Согласно докладам моих тридцати восьми разведчиков, в течение года Бицю в одиночку четырежды посещал владения банды «Юйлун» у подножия пика Дуаньюнь. В первый приезд он провёл там три дня, во второй — десять, в третий — семнадцать, и в четвёртый — целых двадцать восемь дней. Касательно нескольких попыток «Сотни рек» окружить и уничтожить Цзяо Лицяо, Бицю сознался, что утечка планов тоже была делом его рук. Кроме того, Ли Ляньхуа, хозяин Благого лотосового терема погиб на горе за городком Атай. Бицю лично признался, что убил его по приказу Цзяо Лицяо. — Он провёл вокруг маленькими глазками. — Основываясь на полученных сведениях, Юнь Бицю, вне всякого сомнения, был доверенным лицом Цзяо Лицяо в «Сотне рек» и даже подстроил гибель двух учеников усадьбы — Цзо Саньцзяо и Цинь Луньвэя.

По окончанию доклада, Юнь Бицю не проронил ни слова, молчаливо соглашаясь с обвинениями. Все переглянулись в крайнем изумлении, несколько знакомых с Юнь Бицю человек с трудом верили своим ушам.

— Для одного из четверых хозяев «Сотни рек» убийство учеников и невинных людей — уже непростительное преступление, не говоря о связи с Цзяо Лицяо, извращении истины и действиям наперекор здравому смыслу, — заговорил Цзи Ханьфо. — С сегодняшнего дня Юнь Бицю изгоняется из «Сотни рек» и признаётся виновным в убийстве. Он заплатит жизнью за свои преступления, прошу всех быть этому свидетелями.

— Что… — вырвалось у Лу Цзяньчи. За всё время, что путешествовал по цзянху, он никогда не видел, чтобы приговор выносился так быстро и смертная казнь была столь неотвратимой. В нескольких предложениях им ясно объяснили причины и следствия и немедленно перешли к исполнению приговора.

Ши Шуй вытащил длинный меч и мрачно уставился на него.

— Сам спроси его, заслуживает ли он смерти.

Лу Цзяньци растерянно посмотрел на Юнь Бицю, но тот закрыл глаза и кивнул, неподвижно ожидая казни.

Все во дворе обменялись растерянными взглядами — пусть давно слышали, что Юнь Бицю переметнулся к Цзяо Лицяо, но всё же оказались не готовы, что Цзи Ханьфо так быстро отдаст приказ казнить его. Те, кто некогда прошёл с ними жизнь и смерть, как Ван Чжун, Хэ Чжан и Лю Жуцзин, уже потеряли терпение и хотели отговорить и удержать.

Но прежде, чем начались волнения, и они успели высказаться, признанный виновным кивнул, закрыл глаза и приготовился к смерти.

Ши Шуй поднял меч, гранью клинка поймав отблеск вечерней зари, и в беззвучной тишине направил в грудь Юнь Бицю.

Удар не был слишком быстрым, не поднимал ветер.

Все присутствующие, как опытные мастера, прекрасно видели, что хоть удар и не слишком быстрый, и не рассекает воздух со свистом, но уверенный и тяжёлый, полный спокойствия, и выжить после такого невозможно.

Многих тут же охватила скорбь — пусть даже Юнь Бицю запутался, но в годы юности, с веером учёного и в длинном платке, талантливый и непринуждённый, он обладал несравненной мудростью, и в своё время очаровал немало девушек на выданье.

Кто знал, что в конце он по доброй воле пойдёт на смерть ради Цзяо Лицяо, ради неё предаст своих близких и единомышленников, и сам подставит шею под нож палача.

Он столько свершил и достиг, спас столько невинных жизней, пролил столько крови ради цзянху…

И со всем покончит меч Ши Шуя.

Меч явился как водяной дракон.

Вселенная содрогнулась.

Большинство впервые увидели, как Ши Шуй обнажил меч — этот человек предпочитал пользоваться плетью, никто и не знал, каким впечатляющим может быть в его исполнении выпад мечом.

В следующее мгновение голова Юнь Бицю упадёт на землю…

Раздался звон.

Половина острия взлетела в воздух, перевернувшись под яростным порывом ветра, и упала.

Одежда и волосы Ши Шуя взметнулись, он уже занёс меч, и все собственными глазами видели, как клинок вонзился в шею Юнь Бицю, и мощи этого удара хватило бы, чтобы отрубить ему голову.

Но Юнь Бицю не отрубили голову.

Перерубили клинок Ши Шуя.

Все ошарашенно смотрели, как кто-то спрыгнул на землю рядом с Юнь Бицю. Этот человек явно появился позже Ши Шуя, но от взмаха его меча свет струился словно подброшенное в несравненно элегантном движении полотно шёлка. Не разглядеть, сколько силы он вложил, но когда два меча столкнулись, клинок Ши Шуя взмыл вверх, удар опоздал, а второй нанести было уже невозможно.

Кто же явился?

Цзи Ханьфо бросился в глаза ослепительно сверкающий меч.

— Небо… Ох, Небо… — забормотал Бай Цзянчунь, охваченный радостью и удивлением, но ещё не решаясь поверить.

Провалив удар, Ши Шуй застыл на месте, глядя на человека в белом, не в силах вымолвить ни слова.

Лицо воина в белом скрывала белая вуаль.

В руке он держал длинный гибкий меч, лёгкий и тонкий, лучи закатного солнца почти проходили сквозь него, и казалось, что клинок светится величественным сиянием.

— Вэнь… цзин…

Некоторые из присутствующих едва могли контролировать свои голоса, в них звучало ликование, трепет, недоверие и неподдельный ужас.

Услышав, как кто-то произнёс «Вэньцзин», Юнь Бицю вдруг открыл глаза и вырвался из рук державших его учеников. Никто и представить не мог, что он первым делом схватит обломок меча Ши Шуя и направит себе в грудь.

В такой момент он всё ещё хотел умереть!

Даже не посмотрел на Вэньцзин за своей спиной!

Он твёрдо решил покончить с собой!

Ши Шуй остолбенел, не успел определиться, спасать ли его, как пришедший вздохнул и крепко схватил Юнь Бицю за руку с обломком меча.

— Постой.

Внезапно явившийся человек, чьи удары были подобны лунному свету, кто применил технику «Первый меч Сянъи», кто использовал гибкий меч Вэньцзин — если не Ли Сянъи, кто ещё это может быть?

Но всё же его голос казался таким знакомым.

— Ты жаждешь смерти не потому, что любил Цзяо Лицяо и желаешь умереть вместе с ней, а потому что заколол Ли Ляньхуа… — Он вздохнул, тон его преисполнился нежности. — Бицю, раз уж Ли Ляньхуа выжил, к чему упорствовать?

В лице Юнь Бицю не осталось ни кровинки, дрожа всем телом, он не осмеливался повернуться и