Мужчина протянул руку и пальцем надавил несколько точек у него на спине. Этот жест всем был знаком как акупунктурная техника «замедления вселенной», и нажал он на те же точки, какие обычно использовал Ли Сянъи.

Неужели этот человек и правда…

Сердца присутствующих переполняли изумление и восторг — неужели это правда Ли Сянъи?!

Неужели Ли Сянъи на самом деле не утонул?

Не то, чтобы это было удивительно — раз уж Ди Фэйшэн не погиб, то и Ли Сянъи, скорее всего, выжил, но почему тогда двенадцать лет не появлялся, сквозь пальцы смотрел, как Сяо Цзыцзинь занял место главы ордена «Сыгу», как Цзяо Лицяо раздувает пламя раздора в цзянху, как «Сотня рек» едва удерживает ситуацию?

И откуда он знал, что Юнь Бицю заколол Ли Ляньхуа?

Многие ученики «Сотни рек», никогда не встречавшие Ли Сянъи, и те, что из младшего поколения, вроде Ли Цзяньчи, невольно предвкушали, как неожиданно явившийся великий герой сдёрнет вуаль, чтобы хоть глазком увидеть его истинный облик. О Ли Сянъи ходило столько легенд и разных историй, каждая из которых вызывала восхищение.

— Я… тогда отравил, а теперь предательски пронзил мечом… разве… могу я смотреть в лицо главе ордена? — дрожащим голосом спросил Юнь Бицю, постепенно справившись с дрожью и подняв голову. — Уж лучше умереть…

— Если умрёшь, разве не будут потомки говорить, что они погубили брата по неведению? Ну что за глупость… — ласково произнёс человек в белом, легонько похлопав его по голове. Он выглядел моложе и собраннее сгорбленного и измождённого Юнь Бицю, но говорил с теплотой и заботой, словно был старше. — Ты уничтожил банду «Юйлун», разрушил планы Цзяо Лицяо — будь Ли Сянъи жив, непременно гордился бы тобой.

Слушая их разговор, все только больше запутывались.

Слова «тогда отравил, а теперь предательски пронзил мечом» явно указывали на Ли Сянъи. Но пострадал от его меча Ли Ляньхуа.

И если мужчина перед ними — Ли Сянъи, то почему он сказал «будь Ли Сянъи жив, непременно гордился бы тобой»?

Но больше всего привлекали внимание слова «ты уничтожил банду «Юйлун», разрушил планы Цзяо Лицяо» — слышать такое было удивительно, ведь всем известно, что уничтожил логово Цзяо Лицяо и убил её саму молодой советник ордена «Сыгу» Фу Хэнъян.

Человек в белом поднял с земли брошенный узел, развязал и извлёк оттуда потрёпанный халат светло-серого цвета, спереди запятнанный кровью, под которым лежала жёлтая бамбуковая трубка. Он поднял халат и указал на дыру в ткани.

— Эта одежда была на Ли Ляньхуа, когда на него напали. Хотя Бицю ударил в грудь, но не задел сердца. Здесь все разбираются в фехтовании, думаю, вам прекрасно видно.

Присутствующие переглянулись — меч и правда отклонился в сторону.

Он перевернул серый халат и указал на цветные пятна на краях рукавов.

— Здесь следы жёлтого пигмента. — Он показал более десятка жёлтых пятен на одежде, затем достал из узла бамбуковую трубку и приложил к ткани. — Взгляните, жёлтые следы — из этой бамбуковой трубки. — Он встряхнул её. — Вам ведь известно, что это такое?

— «Огонь семи светил», — неожиданно вырвалось у Лю Жуцзина. — Это «огонь семи светил».

— Верно, это огнестрельное оружие под названием «Огонь семи светил», и делают его в зале Раскатов грома в Цзяннани. Воспламенившись, он взрывается высоко в воздухе и опадает семицветными хлопьями сильнодействующего яда — это огнестрельное средство с очень широкой областью поражения, — Человек в белом медленно опустил бамбуковую трубку и раздельно произнёс: — Юнь Бицю ранил Ли Ляньхуа, чтобы пронести в логово Цзяо Лицяо это оружие, под прикрытием его тела он пронёс восемнадцать «огней семи светил». С мнительностью и непредсказуемостью Цзяо Лицяо, это был единственный способ незаметно пронести огневое оружие.

— Что? — подскочил вдруг Бай Цзянчунь. — Неужели… неужели на самом деле… Бицю был не шпионом Цзяо Лицяо, а шпионил за ней для «Сотни рек»? — громко воскликнул он, указывая на Юнь Бицю.

— Именно. — Мягкий голос человека в белом ласкал слух. — После того, как монах Пушэнь из храма Пуду совершил убийство, Юнь Бицю сосредоточился на расследовании подземного хода под библиотекой и вышел на ученика Бай Цзянчуня — Цзо Саньцзяо. Он не стал разоблачать его, тихо убил, а затем написал Цзяо Лицяо письмо, где говорил, что прежнюю любовь невозможно забыть, трудно контролировать, добавив, что Цзо Саньцзяо провалил задание, и он уже убрал свидетеля. Цзяо Лицяо приказала другому лазутчику в «Сотне рек», Цинь Луньвэю, подтвердить, правда ли это, и тогда между ними завязалась переписка. — Он вытащил из-за пазухи пачку писем. — Все они принадлежат перу Бицю.

Бай Цзянчунь взял пачку — все эти письма незаметно прошли через его руки, он читал быстро, бегло пролистывал их с возрастающим удивлением.

— Чтобы снова снискать доверие Цзяо Лицяо, Бицю безропотно слушался её, преподнёс ей карту ста восьмидесяти восьми тюрем Поднебесной, сообщал об уязвимых местах «Сотни рек» и так далее, — продолжал воин в белом. — За полгода усилий он наконец добился доверия Цзяо Лицяо, в результате, посетив владения банды «Юйлун», он внёс небольшие изменения в расположенные там механизмы и ловушки, предложил заточить возвращённых из подземных тюрем злодеев в клетки из холодного железа во дворце Одержимости, устроил во дворе собственное построение «косяк рыб крайнего предела»… Бицю внёс множество предложений, и Цзяо Лицяо приняла большую часть из них. — Он сверкнул улыбкой. — А среди вытащенных ей из ста восьмидесяти восьми тюрем Юнь Бицю спрятал своего человека. Спасённый во всём слушался Цзяо Лицяо, потому она не заключила его во дворце Одержимости, а наделила серьёзными полномочиями. Однако, когда начался погром во дворце Одержимости, этот человек запустил механизмы, чтобы полностью их сломать, а затем поджёг невероятно мощные «огни семи светил». Ловушки были разрушены, боевой дух пришёл в упадок, с неба дождём лилось пламя, всё затягивал ядовитый туман — банда «Юйлун» была обречена на поражение.

Неподвижное лицо Цзи Ханьфо редко выдавало волнение.

— Это правда?

— Правда. — Человек в белом вытащил из узла кинжал. — Юнь Бицю тяжело ранен, потому что хотел уничтожить все препятствия к истреблению банды «Юйлун» и в одиночку отправился убивать «Снежного евнуха».

— «Снежного евнуха»? — вскричал Бай Цзянчунь. — И он ещё жив?

Человек в белом кивнул и передал ему кинжал.

Увидев розоватый кинжал, Бай Цзянчунь переменился в лице — разумеется, он признал «Персиковый цвет». После дела Кан Хуэйхэ, кинжал хранился в оружейной «Сотни рек», и кроме четверых «Фобибайши», никто не мог его унести.

— Бицю неожиданно атаковал со спины, и в самом деле убил «Снежного евнуха». Однако перед