других теперь переводишь.

– А вот и фигушки тебе! – гордо ответила Алиса. – Вот, мама, Эрик, это я сама нарисовала!

Рисунок – цветы вокруг слова «Поздравляю», всё яркое, разноцветное и без единой ошибки – рассмотрели, восхитились, расцеловали Алису.

– Вот! – Алиса посмотрела на Андрея. – Я ничего не забыла. Это ты забыл!

– Фигушки тебе! – тряхнул шевелюрой Андрей. – Эркин, Женя, я вас поздравляю, желаю всего, сразу и надолго, и чтоб жизнь у вас была долгая, согласная и счастливая, и вот вам от меня.

И развернул… большую шкатулку, блестящую чёрным лаком и красно-золотым узором: жар-птицы среди ветвей с ягодами и цветами.

– Ой! – ахнула Женя. – Какая прелесть, Андрюша, спасибо.

– Ты её открой, Женя, – Андрей хитро подмигивал всем сразу двумя глазами.

Женя послушно открыла и завизжала, как Алиса, даже ещё громче. Внутри шкатулка была разгорожена на ячейки: для бус, для колец, для брошек и… и мало ли что ещё можно туда положить.

Насладившись общим восторгом, Андрей взялся за следующий свёрток.

– И вот ещё.

– Книга? – удивился Эркин.

Но это был альбом для фотографий в кожаной тёмно-красной с золотым тиснением обложке.

– И ещё! – Андрей торжественно развернул свой главный – как он считал – подарок: картину.

Букет полевых цветов в кувшине. Нежные, приглушенные краски, бумага словно просвечивала сквозь них. Эркин смотрел и не мог понять. Это же просто цветы, просто… рисунок, почему же ему так… хорошо. Он с трудом отвёл взгляд, увидел встревоженные глаза Андрея и улыбнулся своей «настоящей» улыбкой. Андрей немедленно расплылся в ответной улыбке, и Эркин, бережно положив картину на стол, шагнул к нему и обнял.

– Спасибо, спасибо, брат.

– Ну… ну, ты того, – Андрей вдруг растерял все заготовленные слова.

Эта картина ему сразу глянулась, и он, не раздумывая, выложил за неё полторы сотни, но боялся: понравится ли Эркину. Понравилось!

Потом Андрея целовала Женя.

– Дедушка, – Алиса дёрнула Бурлакова за рукав. – А твои подарки когда?

– Тсс, – шёпотом ответил он ей. – Не мешай.

– А, – понимающе кивнула Алиса. – Сейчас они друг друга дарить будут.

Так и было. Флакон духов и большая нарядная коробка маникюрного набора, белая шёлковая рубашка с застроченными складками на груди, яркий блестящий галстук и вязаный, как у Андрея, но не пёстрый, а гладко-серый жилет на пуговицах.

Когда Эркин и Женя расцеловались, Алиса не выдержала.

– Дедушка, ну, теперь-то да?

– Теперь, да! – улыбнулся Бурлаков.

Он достал из кармана складной нож на пружине, раскрыл его, нажав кнопку, и одним точным движением вспорол картонную крышку большой коробки.

– Однако, могёшь, – пробормотал Андрей.

Алиса затаила дыхание.

Сверху ровным слоем лежали уже знакомые коробочки с цареградскими рожками всех сортов.

– Ой! – ахнула Женя. – Игорь Александрович…!

– Праздник должен быть каким? – Бурлаков, ну, совсем как Андрей, подмигнул Алисе.

– Праздничным! – завопила Алиса, пробиваясь к коробке. – Андрюха, не засти!

– Отзынь, малявка, – посторонился Андрей.

Под коробочками с рожками таким же слоем лежали другие, но похожие, красные с золотом.

– А это что? – спросил Эркин с не меньшим, чем у Алисы, интересом рассматривающий всё это.

– Это бутылочки, – объяснил Бурлаков. – Шоколадные конфеты с коньяком и ликёрами.

– Ух ты-и! – восхитился Андрей.

Рожки и бутылочки выложили грудой на стол, и из коробки появились две бутылки водки. И тоже необычные. Одна квадратная со стеклянной пробкой-шаром и… зелёная?!

– Эт-то что? – оторопело спросил Андрей.

– Боярская водка, – веско ответил Бурлаков. – На черносмородиновых почках. А это «Башня».

Эта бутылка была и впрямь как крепостная башня, ну, совсем как настоящая, и в белой стеклянной крошке, будто в инее.

– Ну… ну в жизни такого не видел. Даже не слышал, – покрути л головой Андрей. – Эркин, а ты?

Эркин с улыбкой покачал головой.

– Нет, откуда.

Насладившись произведённым эффектом, Бурлаков склонился над коробкой, достал блестящий целлофановый пакет и протянул его Алисе.

– А это тебе.

– Мне?! – ахнула Алиса.

Женя помогла ей открыть пакет. Там красовался большой кружевной воротник с атласными лентами-завязками. Но сосредоточиться на подарке не удалось. Потому что из коробки – у неё что, как в сказке, дна нету?! – появились главные подарки: большой, почти во всю коробку толстый пакет и пёстрая яркая коробка.

– Женя, Эркин, я вас поздравляю, желаю отметить и серебряную, и золотую, и бриллиантовую свадьбы.

– Спасибо, – улыбнулся Эркин.

А Женя, поблагодарив, сказала:

– Только вместе с вами будем отмечать.

– Ваши слова, Женечка, да богу в уши, – рассмеялся Бурлаков.

Расцеловались и стали смотреть, что же там, под обёртками.

В пакете было шесть комплектов постельного белья. В каждом пододеяльник, две наволочки и простыня, белые, в кружевах, прошвах и вышивке, и ещё атласной лентой перевязан.

– Ой, – вздохнула Женя. – Ой, Игорь Александрович, это… как же это?

– Просто, – рассмеялся Бурлаков. – Всё очень просто. А это…

А это был самовар! Блестящий, с ручками, краном…

– А он настоящий? – влезла Алиса. – А верёвка зачем?

– Это не верёвка, а шнур, – стал объяснять ей Бурлаков. – Он электрический.

Женя даже онемела от восторга. Стол и стулья были завалены подарками и вкусностями, и она уже совсем не знала, что ей говорить и что делать.

Растерялся и Эркин. Столько подарков, и все такие дорогие. Почему? Нет, зачем? Зачем это Бурлакову? И вдруг догадался, понял, а, поняв, похолодел от страха. Это же отступное, Бурлаков откупает Андрея. Что же делать? Отказаться взять нельзя. Так сделано, что не откажешься. А принять – это согласиться. Что же делать?

Андрей покосился на Эркина и, словно догадавшись о его мыслях, переступил и встал рядом с ним, словно невзначай коснулся своим плечом его плеча. Никто ничего не заметил. Эркин судорожно, еле удержав всхлип, перевёл дыхание и улыбнулся.

– Мам, я эту себе возьму, ладно? – Алиса потянула к себе одну из коробочек с бутылочками. – А остальные потом.

И Женя очнулась.

– Алиса, не смей! Игорь Александрович, спасибо.

Она обняла и расцеловала Бурлакова, оглянулась на Эркина, и тот понял, что теперь ему предстоит это же. Поблагодарить надо, конечно, но с мужчинами он не целовался с питомника, как его в элы определили, и подошёл к Бурлакову с замирающим сердцем. Но, к его облегчению, обошлось рукопожатием и объятиями, и ничего… мм-м, неприятного не произошло.

А потом началась опять суматоха. Бельё отнесли в спальню, заодно показав её Бурлакову, рисунок Алисы поставили на комод, альбом положили на столик в гостиной и там же нашли место для картины, и Эркин с Андреем стали её вешать, духи и маникюрный набор… в спальню, и шкатулку для украшений туда же, а на комоде уже тесно, а остальное на кухню, и всё на вечер…

– Всё, всё?! – ужаснулась Алиса.

– Что, племяшка? –