районе Орехов – Пологи. Генкварм лично полетел на фронт. В полночь Главком говорил по прямому проводу со штагруп, причем выразил большое неудовольствие действиями только что назначенных для руководства операциями конной группы генерала Калинина и генерала Г. Удачнее всех действовали сегодня донцы, разбившие наголову 40-ю советскую дивизию. Главком благодарил Богаевского, который, говорят, лично руководил операциями. Ночью Главнокомандующий долго не спал и даже, когда разделся, вдруг в одной сорочке прошел в вагон наштаглава, чем-то, видимо, обеспокоенный. Отмечаю этот факт как достаточно характерный. Он все-таки довольно показательно иллюстрирует отношение самого генерала Врангеля к своим обязанностям.

16 июля. Утром Главком, подойдя к вагону генкварма, беседовал с ним по поводу действий конницы, которой он не доволен с вечера. Про генерала Г. было сказано: «Это з…ца, а не офицер Генштаба… Не подпускайте его, Герман Иванович, к кавалерии ближе чем на кавалерийский переход… Если хочет, пусть сидит на Перекопе и укрепляет артиллерийские позиции. Я это говорю вам, Герман Иванович, как генерал-квартирмейстеру…» Г. смещен.

После обеда Главком, увлеченный спором, во время прогулки по платформе вытащил кинжал, присел на корточки и принялся чертить на асфальте какую-то схему. Собравшаяся в стороне публика смеялась, созерцая громадную фигуру генерала Врангеля в таком оригинальном положении.

Последние три дня пребывания полевой Ставки на станции Джанкой не были отмечены ничем исключительным. Обычная, трафаретная работа полевого штаба. 20 июля в 2 часа дня составы Ставки отошли обратно в Севастополь, куда и прибыли в тот же день вечером.

Вторая поездка (с 28 июля по 2 августа). Накануне Кубанского десанта

В Севастополе полевой штаб Главнокомандующего пробыл только неделю. Вся эта неделя протекла в лихорадочной работе по подготовке Кубанской десантной операции.

Ниже мы отводим Кубанскому десанту целый отдел нашей работы, где в пределах известных нам фактов пытаемся произвести некоторый анализ причин этой роковой неудачи. Пока же на протяжении тех немногих строк, которые повествуют о кратком, всего четырехдневном, втором выезде полевой Ставки, мы просили бы читателя обратить внимание на одно лишь фатальное обстоятельство, отмеченное в записи первого же дня: в тот день и даже буквально в тот час, когда генерал Врангель выезжал в Феодосию, чтобы напутствовать посаженные уже на суда, предназначенные к десанту части войск, – в этот час в разведывательном отделении штаба были получены сведения о том, что большевики уже вполне приготовлены ко встрече этого десанта. В этот день впервые было произнесено жуткое слово: «Опоздали».

28 июля. С утра все готовятся к отъезду. В 11 часов приезжал к генкварму комендант поезда Главкома. После его отъезда стало известно, что идем двумя составами: один в Феодосию, другой в Джанкой. В 4 часа дня выехал в Феодосию Главнокомандующий напутствовать десант на Кубань и поздравить с прибытием в Россию из Польши первую группу бредовцев. На десант возлагаются колоссальные надежды. Очевидно, в задачу его входят соединение с Назаровым (десантный отряд в 800 человек, высаженный на побережье Азовского моря для поднятия на Дону восстания и глубокого рейда; весь отряд, кроме самого полковника Назарова, частью погиб, частью распылился), обхват Ростова с севера и юга, захват Тихорецкой и перерыв сообщения Кубани с Совдепией. В случае успеха в наших руках должна очутиться вся Кубань и Терек, а возможно, и часть Дона.

Не все, однако, уверены в этом успехе. Сегодня N., состоящий при разведывательном отделении, остановил меня на лестнице и взволнованным шепотом бросил на ходу:

– Тянули, тянули с десантом и дождались: у нас в отделении получены сведения, что большевики успели уже стянуть на Кубань черт знает сколько сил – на Тамань и к Ейску…

Сведения эти вошли в сегодняшнюю секретную разведывательную сводку. Не знаю, успели ли передать ее Главкому до его отъезда. Правы были те, кто говорил, что эти чуть ли не парадные сборы кубанцев для отправки по домам до добра не доведут. О десанте открыто болтают на базарах. Большинство, впрочем, смотрит на вещи бодро.

В 6 часов начали отъезжать на вокзал отделения генкварма, кроме связи, уехавшей вперед в 4 часа. В исходе 11-го часа вечера на вокзал прибыли наштаглав и генкварм. Не в пример прошлым отъездам, вид у поезда очень парадный: у каждого вагона ординарец при оружии, почти все вагоны выкрашены в один защитный цвет, залиты электричеством. Отходим вместо 12 часов с опозданием в 3.30 утра.

29 июля. Около 2 часов дня прибыли в Джанкой. Радиостанция и связь уже на месте. Радио не снимали после отъезда в Севастополь 20-го. К 3 часам начинаем развертываться, и в 4 часа Ставка принимает обычный вид.

По приезде – единственное в своем роде происшествие. К генкварму явился офицер контрразведывательного отделения корпуса Слащева, доложивший, что вместе с нами в поезде Главнокомандующего прибыл в Джанкой какой-то московский комиссар. Офицер описал его наружность, высказав предположение относительно фамилии, под которой он должен фигурировать. Генкварм вызвал полковника Б., запросив его, не знает ли он в поезде лица с описанной наружностью. Полковник Б. поручил, в свою очередь, дело ротмистру Е. Ротмистр Е. заявил офицеру контрразведки, что как командир ординарцев он ручается за последних: в поезд набраны почти исключительно старые, вполне зарекомендовавшие себя ординарцы. Что же касается других живущих в поезде, то они ему, ротмистру, мало известны, так как в первой поездке он не находился. Тем не менее Е. согласился проверить состав живущих в поезде. При проверке подозрение пало на официанта вагона-ресторана офицеров Генерального штаба. Офицер контрразведки подтвердил, что мнимый официант и есть разыскиваемый комиссар. Тотчас он был арестован. В чемоданчике, нарочно им забытом, после ареста и увода его со всеми остальными вещами, найдено романовских, керенских и других денежных знаков на сумму до 4 миллионов рублей и документы. Установлено, что он был принят в поезд в Мелитополе корнетом Б. (хозяином собрания), которому понравился, как развитой и толковый человек. Установлено также, что он пытался завязать дружеские отношения с одним из писарей оперативного отделения и якобы называл однажды какого-то офицера, принадлежавшего к составу штаба, на «ты». Какого именно – не выяснено. Корнета Б. допрашивали по прямому проводу. (По сообщениям газет, этот арест дал возможность найти еще несколько большевистских агентов среди низших служащих штаба. Все были преданы суду.)

30 июля. На фронте упорные бои с переправившимися через Днепр частями противника (говорят, до 6000). Здесь красные дошли до Белоцерковки. На северо-востоке бои в районе расположения Донского корпуса, где большевиками занята Черниговка, Эристовка и некоторые немецкие колонии. Относительно этого наступления в Ставке два мнения: по