таким образом, будто бы при выходе из Крыма потери понесли одни красные. Разумеется, ложь. Вопрос о спешных пополнениях – сейчас вопрос для нас жизни и смерти. У Чонгарского моста одним из разрывов тяжелого снаряда была уничтожена почти целиком целая рота марковцев, находившаяся в резерве. Снаряд угодил в сарай, где они расположились. На месте сарая образовалась громадная воронка, вокруг которой копошились раненые и умирающие. Крови было столько, что собака, опустившаяся в воронку, выползла обратно вся алого цвета и долго встряхивалась, как после купания. Я описал этот случай в одном из «Писем из Ставки», что посылал в «Военный Голос». Цензура не пропустила. В 12 часов ночи вернулся с позиций 1-го корпуса Главнокомандующий.

8 июня. Утром Главком принимал главного военно-морского прокурора Ронжина и громко возмущался грабежами казаков. Главком требовал беспощадной расправы над всеми начальниками частей, не сумевшими справиться с грабителями. О полковниках Н. и, кажется, о Г. было сказано:

– Повесьте их там…

Через час был прием Донского атамана. К этому времени на перроне появилась как раз группа крестьян с жалобами на донцов. Все на почве самовольных «реквизиций» коней. Разыгрывается целая трагедия. Обезлошаденные после Новороссийска донцы считают своей первейшей задачей в новом походе добыть себе коня. Главком через хорунжего П. предложил крестьянам обратиться непосредственно к атаману. Адъютант атамана есаул Ж. долго и угрюмо читал их прошения.

Вечером была М-ме К. – жена штабс-капитана, осужденного за грабеж. Смертная казнь была заменена ему пожизненной каторгой. На прошении о большем смягчении его участи Главнокомандующий положил резолюцию: «Грабителям пощады нет». Дежурный ординарец стеснялся передать ей резолюцию, и долго говорить с ней пришлось есаулу А. Любопытна резолюция, положенная на другом прошении офицера, разжалованного за взяточничество в рядовые, служившего затем в Польской армии и теперь просящего о восстановлении в чинах. Резолюция гласит: «Взяточников русской армии не надо».

9 июня. С 12 часов дня приступлено к свертыванию Ставки. В 3.20 отходит штабной поезд. Личный состав Главкома идет вслед. В Мелитополь прибыли: 1-й состав – в 9.30 вечера, Главком – в 12.30 ночи. Быстро развернулись, несмотря на дождь, и тотчас приступили к работе.

Мелитопольский период

10 июня. В 9 часов утра Главнокомандующий уехал на фронт к Слащеву. Приехавшие со штабом разбрелись по городу, отстоящему от станции на три версты. Пробуем определить отношение населения, крестьян: конечно, оно далеко от осважно-восторженного. Очень далеко. Если не обманывает первое впечатление – отношение просто безразличное, как к очередной новой власти. А сколько этих властей уже перевидало здесь население?! Да и любить нас пока как будто не за что: о земельном законе три четверти населения не имеет еще и представления, а вот цены на продукты с нашим приходом вскочили во много раз. К тому же с места в карьер объявили мобилизацию. Интересно знать, какие она даст результаты. Несомненно, это крайний шаг, на который заставила нас решиться острая необходимость: армия, в особенности 1-й (Добровольческий) корпус, тает с жуткой быстротой и, разумеется, только по «Великой России» etc. мы совершаем не отчаянно, быть может, рискованный поход, а какой-то триумфальный Spaziergang. Эти господа или ничего не смыслят, или негодяи. Среднего ничего быть не может.

Сегодня вышел здесь 1-й номер нашей полувоенной газеты «Голос фронта». Цена пятьдесят рублей. Неделю тому назад советские «Известия» в 4 большие страницы продавались здесь по полтора-два рубля за номер. Отпечатан на лоскутке бумаги и бессодержателен, как и вся наша казенная пропаганда. Население от такой цены шарахается в сторону. Ночью вернулся от Слащева и из расположения 12-й дивизии Главком. Через два часа его состав отошел в Севастополь. Ставка осталась в Мелитополе.

11 июня. На фронте тяжелые бои. Мы продолжаем нести серьезные потери. Откуда мы будем их пополнять – Аллах ведает.

12 июня. То же.

13 июня. Официально опубликовано о взятии нами 11-го Бердянска, который занят десантным отрядом под командой капитана 1-го ранга Машукова. 12-го отряд соединился с корпусом Слащева.

В районе 13-й дивизии у Большого Токмака с 9-го идут сильные бои с переменным успехом. Токмак переходит из рук в руки. 10-го красными восточнее Токмака взяты в плен наши две роты Белостокского полка. По сведениям разведки, противник по всему фронту подтягивает резервы (по газетам, они у красных давно уже «истощены до конца»). Приезжал Кутепов, был у наштаглава и уехал обратно.

Сегодня в поезде читали советскую газету с воззванием к нашим офицерам. Воззвание призывает офицеров объединиться вокруг «старых боевых товарищей» и спасать «матушку-Русь». Среди подписей старых «боевых» имена Брусилова, Поливанова, Зайончковского, Парского, Келембовского, Валуева, Гутора, Акимова. Вечером – сообщение об оставлении нами под давлением противника Бердянска. Пробыли в нем всего два дня. Какая-то непонятная кадриль.

14 июня. Вернулся Главком.

15 июня. В 6 часов утра полевая Ставка была разбужена грохотом взрывов. Аэроплан противника, пролетая над поездами Главного командования, сбросил три бомбы. Одна разорвалась в саду возде домика, где стояли автомобили штабного гаража – десятках в двух саженей от вагона генерала Врангеля. Боевой тревоги сделать не успели. Бронепоезд («Солдат»), охранявший Ставку, проспал.

На всем фронте начался наш отход. В районе восточнее и северо-восточнее Мелитополя обнаружено стягивание сюда крупных сил конницы Жлобы, переброшенной из района Минеральных Вод. Большой Токмак уже в руках Жлобы. На Днепре противник переправился на наш берег в районе Горностаева, а после того, как был выбит оттуда, занял силами до одной дивизии Каховку, угрожая закреплением здесь тет-де-пона. Таким образом, положение на всем фронте создается чрезвычайно серьезное.

Чтобы не утомлять читателя излишними подробностями развившихся в этот период времени многочисленных и ожесточенных боев, в анализе которых ни в какой степени не могу считать себя компетентным, – опускаю временно свою каждодневную запись и буду возвращаться к ней лишь постольку, поскольку она связывается тесно, в том или ином случае, непосредственно с жизнью полевой Ставки Главного командования.

Итак, в середине июня месяца армия генерала Врангеля впервые встретилась со значительной опасностью, грозившей свести на нет все начатое дело. Наибольшую опасность представляла, конечно, конная группа Жлобы, причисленная по справедливости к лучшим войскам красной кавалерии. Я не имею сейчас под рукой точных данных относительно ее численности, но надо полагать, что численно она действительно превосходила нашу конницу во много раз. В промежуток времени между 15 и 2 июня обе стороны производили энергичные перегруппировки и подтягивание резервов, готовясь к решительному сражению.

На рассвете 20 июня начался бой. Будущий военный историк, вероятно, с любопытством остановится на этой странице Гражданской войны.