— Прости, что с той ночи я совсем забыл о тебе, —вслух произнес Майкл. — Наверное, мне следовало помолиться о том, чтобы тыобрел покой.

Мгновение проходило за мгновением. Майкл не двигался сместа. Интересно, сможет ли он когда-нибудь вновь проводить время в этойкомнате, спрашивал он себя. Он взглянул на крышу террасы, видневшуюся за окном.Вспомнил, как Анта, появившись там на миг, поманила Лэшера.

— «Свидетелем мертвый восстанет из праха», —пробормотал Майкл. — Да, именно это и произошло.

Прижимая к груди граммофон, Майкл принялся медленноспускаться по ступенькам. Внезапно он замер, чем-то обеспокоенный. Лишьнесколько секунд спустя он понял, что именно вызвало его тревогу. Откуда этотстранный звук? Майкл бережно опустил на ступеньку граммофон и пластинку.

Кто-то плакал — скорее всего, женщина или ребенок. То былтихий, жалобный, проникающий в душу плач. Без сомнения, сиделка не могла такплакать. К тому же она собиралась вернуться лишь вечером. Но плач явнодоносился из комнаты Роуан.

Майкл не смел надеяться, что плакала Роуан. К тому же ееголос он узнал бы из тысячи. А этот голос он никогда прежде не слышал.

— О, дорогая моя, родная моя, — сквозь рыданияприговаривал кто-то. — Я так люблю тебя, так люблю. Да, да, пей, пейпобольше. Бедная моя мамочка, бедная мамочка.

Майкл не мог найти объяснение происходящему. Дикий страх,охвативший его, мгновенно сожрал все мысли. Он бросился вниз по ступенькам,стараясь не слишком шуметь. Оказавшись у двери в спальню, он осторожноприоткрыл ее и заглянул в щелку.

Высокая девушка, тонкая, как ивовый прутик, сложениемудивительно напоминавшая Лэшера, сидела на кровати. Пышные золотисто-рыжиелоконы рассыпались по ее узкой спине. Несомненно, именно эту девушку он недавновидел у ограды. А сейчас она сжимала Роуан в объятиях. Роуан сидела, вцепившисьв руку девушки. Да, да, она сама сжимала эту тоненькую бледную ручку. Праваягрудь девушки была обнажена, и Роуан из нее сосала.

— Молодец, мамочка, пей, пей, — повторяла девушка,и слезы, переполняя ее огромные зеленые глаза, ручьями стекали по бледнымщекам. — Я знаю, что тебе больно, но ты должна пить. Это наше молоко. Онообладает особой силой.

Затем девушка подалась назад, отбросила за спину прядь волоси дала Роуан левую грудь. Роуан немедленно принялась с жадностью сосать. Рукаее, прежде сжимавшая руку девушки, теперь поднялась и шарила в воздухе, словнопытаясь нащупать голову необычной кормилицы.

Тут девушка увидела Майкла. Ее глаза, наполненные слезами,испуганно расширились. Как эти невероятно огромные глаза походили на глазаЛэшера! Овал юного лица был безупречен. Рот нежен, как у ангела.

Роуан издала какой-то приглушенный звук, внезапновыпрямилась и вцепилась левой рукой в волосы девушки. Она выпустила грудь изорта и закричала неожиданно громко и пронзительно:

— Майкл, Майкл, Майкл!

Затем Роуан прижалась к спинке кровати, подняв колени пододеялом. Она неотрывно смотрела на девушку, которая испуганно вскочила и зажалауши руками. Роуан вскинула руку и указала на нее пальцем.

Высокая тоненькая девушка плакала навзрыд. Губы ее тряслись,а лицо с высоким лбом сморщилось, как у младенца. Она прижала к нему длинныебелые пальцы.

— Нет, нет, мама, не надо, — умоляла онасквозьслезы.

— Майкл, убей ее! — вопила Роуан. — Убейнемедленно! Уничтожь ее, Майкл!

Девушка, жалобно всхлипывая, прижалась к стене.

— Мама, мама, нет! Мама, не надо!..

— Убей ее!!! — голос Роуан становился все громче итребовательнее.

— Я не могу, — простонал Майкл. — Не могу.Богом клянусь, это выше моих сил.

— Тогда я убью ее, — крикнула Роуан, протянуларуку и схватила пистолет, который Майкл так и не успел убрать с ночногостолика. Сжав пистолет трясущимися руками, она прищурилась, нажала на курок ивыпустила в лицо девушки три пули подряд. В комнате сразу же запахло гарью.

Лицо девушки разлетелось на куски, словно было сделано изфарфора. Лишь кровь, хлынувшая потоками, доказывала, что то была живая плоть, ане безупречная фарфоровая маска.

Длинное тонкое тело судорожно задергалось и тяжело рухнулона пол, прекрасные золотистые волосы рассыпались по ковру.

Роуан выпустила из рук пистолет. Теперь она тоже плакала,всхлипывала так же жалобно и отчаянно, как только что девушка. Левой рукой оназажимала рот, словно пытаясь унять рыдания. Вдруг она вскочила с постели ивстала на дрожащих ногах, держась за столбик кровати.

— Закрой дверь, — приказала она осипшим от слезголосом. Плечи ее и грудь тяжело вздымались. Казалось, она вот-вот вновьлишится сознания.

Всем телом содрогаясь от напряжения, она сделала нескольконеуверенных шагов вперед и опустилась на колени перед распростертым на полутелом.

— О, Эмалет, девочка моя! О моя маленькаяЭмалет! — лепетала Роуан.

Девушка лежала неподвижно, раскинув тонкие руки. Мужскаярубашка ее распахнулась, обнажив белоснежную грудь. Лицо превратилось в жуткоекрасное месиво, а волосы насквозь пропитались кровью. Совсем недавно Майкл ужевидел нечто подобное — труп, оставшийся без лица, роскошные волосы, слипшиесяот крови. Тонкие беспомощные руки, хрупкие, точно ветви дерева зимой, и лужикрови.

— О, дитя мое, моя дорогая маленькая девочка, —заливаясь слезами, бормотала Роуан.

И вдруг она вновь припала губами к обнаженной груди девушки.

В течение нескольких мгновений в комнате было абсолютнотихо. Слышался лишь звук, производимый сосущими губами Роуан. Осушив левуюгрудь Эмалет, Роуан с жадностью набросилась на правую.

Майкл наблюдал за ней, от изумления лишившись дара речи.

Наконец Роуан насытилась, села и вытерла рот. Низкийпечальный стон вырвался из ее груди, из глаз снова хлынули слезы.

Майкл опустился на колени рядом с ней. Роуан не сводила глазс мертвой девушки. Затем она несколько раз моргнула, словно прогоняязастилавшие глаза слезы. На правом соске Эмалет белела крошечная капля молока.Роуан осторожно сняла ее пальцем и поднесла к губам.

Сквозь пелену слез Роуан смотрела прямо в глаза Майклу —внимательно и пристально. Она явно хотела, чтобы он прочел в ее взгляде все то,что ему следовало узнать. Хотела, чтобы он понял: ей известно, что произошло вэтом доме минувшей ночью. Известно, что он уничтожил Лэшера. А еще она всемисилами стремилась убедить его в том, что вновь пребывает в здравом уме. Онаисцелилась. Стала прежней Роуан.