Фан Добин потёр лицо, задумчиво посмотрел на них, перевёл взгляд на служанку.

— Впервые вижу, чтобы во время игры в вэйци для развлечения слушали игру на цине.

Принцесса Чжаолин прикрылась рукавом и рассмеялась, так что ярко заблестели глаза.

— Если обладаешь ясным умом, разве может какая-то мелодия помешать размышлениям?

— Да-да-да, — пожал плечами Фан Добин, — только бестолковые, вроде меня, не могут слушать музыку, играя в вэйци. — Он уставился на Ши Вэньцзюэ. — Зачем приехал?

Тот взял в руки белую шашку.

— Я прикинул на пальцах, что, став фума, ты быстро тронешься умом в столице, так что приехал тебя спасти, — замогильным голосом сообщил он.

Прямо перед принцессой Чжаолин он бесцеремонно заявил «став фума, тронешься умом», но та не возражала, а с всё таким же радостным видом бросала хитрые взгляды на Фан Добина и посмеивалась, находя ситуацию забавной.

— Какое тебе дело, тронулся я или нет… — огрызнулся Фан Добин. — Принцесса прекрасна как цветок, я живу в богатстве и роскоши, купаю ноги в засахаренных ласточкиных гнёздах, мешочком с дахунпао* тру спину, тысячелетние грибы линчжи использую как растопку, а когда нечем заняться, играю в шарики лучистыми жемчужинами, живу так замечательно, что лучше не бывает.

Дахунпао — «Большой красный халат», особо ценный сорт чая.

Принцесса захихикала.

— Раз ты и правда живёшь так замечательно, не буду тревожить, — покосившись на него, холодно сказал Ши Вэньцзюэ.

Фан Добин замер, не ожидая услышать от него такое.

— Ты прибежал ко мне только чтобы сыграть в вэйци с моей женой да послушать унылую музыку? — завопил он.

— Конечно, — закатил глаза Ши Вэньцзюэ, — нельзя, что ли?

— Чушь! — разозлился Фан Добин. — Если бы ничего не произошло, такой человек, как ты, только и болтался бы по борделям да игорным домам, за кого ты меня держишь? Живо говори! Что случилось?

— Тебе тут разве не замечательно живётся? — криво усмехнулся Ши Вэньцзюэ. — Боюсь, господин фума слишком привык к хорошей жизни, а в цзянху так опасно, никто не вынесет, если пострадает хоть волосок на его драгоценном теле.

— С несносным Ляньхуа что-то стряслось? — понизил голос Фан Добин и яростно добавил: — Если не из-за Ляньхуа, разве прибежал бы ты ко мне?

— Ли Ляньхуа? — закатил глаза к потолку Ши Вэньцзюэ. — Хозяин Ли в самом расцвете сил, весь просто светится, как могу я оскорбить изящество такого небожителя? Он ведь так хорош, что с ним может случиться?

Фан Добин потрясённо замер.

— Чего? — удивился он. Ли Ляньхуа в расцвете сил, изящество небожителя? Ши Вэньцзюэ что, не пришёл в себя после того, как его осёл по голове лягнул?

— Этот твой хозяин Ли, Ли Ляньхуа из Благого лотосового терема, на самом деле «Первый меч Сянъи» Ли Сянъи, который двенадцать лет назад вместе с Ди Фэйшэном утонул в море, — холодно произнёс Ши Вэньцзюэ. — Ты знал? Что ему сделается… хотя… — он чуть запнулся, зная, что у Ли Ляньхуа повреждены полости трёх внутренних органов.

Однако есть разница, повреждены они у Ли Ляньхуа или у Ли Сянъи.

Ли Ляньхуа с такими повреждениями, вероятно, скоро умрёт.

Но Ли Сянъи, с его несравненными боевыми навыками, с обширными связями, исходивший всю Поднебесную, кому всё удавалось — разве может он погибнуть от каких-то там повреждений трёх внутренних органов?

Все прошлые тревоги обернулись всего лишь шуткой.

Фан Добин моргнул и рассмеялся.

— Ты головой ударился?

— Что ты сказал? — в ярости подскочил Ши Вэньцзюэ.

— Ещё не стемнело, — указал Фан Добин за окно, — а ты уже начал бредить во сне? Или по пути сюда упал и головой ушибся?

— Твою мать, у меня великолепное здоровье, где ты видишь ушибы?

Фан Добин посмотрел на него сочувственно, будто на умалишённого.

— Хотел бы я поверить твоим словам, но увы, это совершенно невозможно, ну никак. — Он пренебрежительно развёл руками. — Ты вчера не падал с кровати? А может, тебя спихнула девица из зелёного терема…

— Да твою ж бабку! — взорвался Ши Вэньцзюэ. — Да чтоб ты сдох! Да чтоб ты сдох! — зло бросил он. — Ди Фэйшэн вернулся и повсеместно вызывает на бой крупные ордена и школы, боюсь, и до твоего клана Фан доберётся, скажи деду, чтоб остерегался! Он уже объявил, что двадцать пятого числа восьмого лунного месяца, в день решающей битвы между орденом «Сыгу» и сектой «Цзиньюань», он снова сразится с Ли Сянъи, чтобы выяснить — кто кого.

— А? — Фан Добин не смел поверить своим ушам. — Ли Сянъи жив? Он правда не погиб?

— Жив, — равнодушно подтвердил Ши Вэньцзюэ. — И не просто жив, во всей Поднебесной нет никого, кто был бы с ним знаком ближе тебя.

Но Фан Добин не слышал, охваченный радостным волнением.

— Двадцать пятого числа восьмого месяца они снова сойдутся в битве на побережье Восточного моря? О небо всемогущее, двенадцать лет назад я ещё не встал на путь и не застал всё самое интересное, а теперь предоставился шанс! Ли Сянъи жив, ох, невероятно, он не погиб! — Он схватил Ши Вэньцзюэ за одежду. — Ты же видел, как выглядит Ли Сянъи? Он правда божественно прекрасен, лучше всех в Поднебесной? А новый меч у него какой? Где он был десять с лишним лет? Может, учился каким-то новым приёмам?

Ши Вэньцзюэ посмотрел, как этот парень перескакивает с пятого на десятое и едва не подпрыгивает от воодушевления, вздохнул и вдруг проникся к нему жалостью.

Той же, что чувствовал к самому себе.

Вот прибудет на побережье Восточного моря, увидит собственными глазами это потрясающее сражение, и тогда…

И тогда этот негодник тоже возненавидит его?

Глава 97. Встреча на Восточном море

Ли Ляньхуа шёл по дикому горному краю, ведя за собой белого коня.

С возвращением Ли Сянъи цзянху забурлило легендами и слухами, мгновенно наполнившись множеством историй. Говорили, что вчера он героически спас красавицу на берегу озера Даминху*, позавчера вершил справедливость в пустынях Западного края, а поза-позавчера совершил на вершинах Гималаев небывалый чудесный подвиг — растопил тысячелетние лёд и снег, и засушливые пашни у подножия горы мгновенно словно оросило благодатным дождём, улучшив воду и почву, и так далее, и тому подобное.

Даминху — небольшое озеро на севере города Цзинань в провинции Шаньдун на северо-востоке Китая.

Небожитель, способный вызвать ветер и накликать дождь, в мгновение ока переместиться из Цзяннани в Западный край, а потом в Гималаи, сейчас шёл пешком по безлюдному горному ущелью, ведя в поводу белого скакуна. Со дна ущелья поднимался густой водяной пар, куда ни шагни — стоячая