Он не ответил. Каладин привязал свои сферы к наконечнику копья, сложив их в кошель из белого платка, который нашел у одной из письмоводительниц. С такой высоты сферы хорошо освещали для них ущелье.

– Я думаю, – проговорила Шаллан, ради удобства доставая собственную сферу, – что ты просто ищешь оправдание. Да, с тобой дурно обошлись. Я это признаю. Но мне кажется, что это ты уделяешь излишнее внимание цвету глаз, потому что так тебе легче притвориться, что каждый светлоглазый притесняет тебя из-за положения в обществе. Ты никогда не пытался найти объяснение попроще? Может, ты не нравишься людям не потому, что ты темноглазый, а просто потому, что жутко всех достал?!

Он хмыкнул и ускорил шаг.

– Нет, – заявила Шаллан, и ей пришлось перейти почти на бег, чтобы угнаться за длинноногим мостовиком, – ты так просто не от вертишься. Я не позволю тебе уйти от ответа, после того как ты намекнул, что я злоупотребляю своим положением. С Адолином ты уже так поступил, раньше. Теперь – со мной. Да в чем твоя проблема?!

– Хотите лучший пример того, как вы играете с теми, кто ниже по положению? – спросил Каладин. – Отлично. Вы украли мои ботинки. Вы притворились той, кем не являетесь, и запугали темноглазого стражника, едва встретили его. Этот пример того, как вы играете с теми, кого считаете ниже себя, достаточно хорош?

Она резко остановилась. Здесь мостовик был прав. Девушка хотела все свалить на Тин, но его замечание лишало этот довод силы.

Молодой человек остановился чуть впереди, обернулся. В конце концов вздохнул и сказал:

– Послушайте, я не злюсь из-за ботинок. Судя по тому, что я в последнее время видел, вы не такая плохая, как прочие. Давайте на этом и сойдемся.

– Не такая плохая, как прочие? – Шаллан двинулась вперед. – До чего милый комплимент! Что ж, допустим, ты прав. Возможно, я действительно бесчувственная богачка. Это не отменяет того факта, что ты бываешь настоящим злюкой и грубияном, Каладин Благословенный Бурей.

Он пожал плечами.

– И это все? – изумилась она. – Я извиняюсь и в ответ получаю только пожатие плечами?

– Я такой, каким меня сделали светлоглазые.

– А-а, так твоей вины в этом нет? – ровным голосом произнесла она. – В том, как ты себя ведешь?

– Я бы сказал «нет».

– Буреотец! Ничто из сказанного мною не изменит твоего отношения ко мне, верно? Ты и дальше будешь невыносимым, отвратительным мужланом, полным злобы. Неспособным быть милым с окружающими. Похоже, твоя жизнь очень одинока.

Этим она достала мостовика – в свете сфер было видно, что его лицо покраснело.

– Я начинаю пересматривать свое мнение о том, – процедил он, – что вы не такая плохая, как остальные.

– Не лги, я тебе никогда не нравилась. С самого начала. И не только из-за ботинок. Я вижу, как ты на меня смотришь.

– Это потому, что я знаю: вы лжете каждому встречному, улыбаясь. Вы кажетесь честной, только когда кого-то оскорбляете!

– Ну, тебе-то я иной правды, кроме оскорблений, предложить не могу.

– Вот еще! – воскликнул он. – Я просто… Шквал! Да что ж такое – почему рядом с тобой, женщина, мне хочется содрать с себя лицо?

– Я прошла специальное обучение, – бросила она, отвернувшись. – И еще я коллекционирую лица.

Это что за звук?

– Нельзя же просто так…

Он умолк, заслышав скрежет, который доносился из одного из ущелий и быстро усиливался.

Каладин немедленно прикрыл импровизированный сферный фонарь ладонью, погрузив их во тьму. С точки зрения Шаллан, это ничуть не помогло. Девушка рванулась к нему в темноте, схватила за плечо свободной рукой. Он ее бесил, но все-таки был рядом.

Скрежет продолжался. Камнем по камню. Или… панцирем по камню.

– Кажется, – нервно прошептала она, – устраивать состязание по перекрикиванию в лабиринте ущелий, где легко вызвать эхо, было не очень-то мудро.

– Точно.

– Оно все ближе? – прошептала Шаллан.

– Ага.

– Так что… побежали?

Скрежет раздавался чуть ли не за следующим поворотом.

– Да! – Каладин убрал руку от сфер и ринулся прочь от шума.

Каладин несся по ущелью, перепрыгивая через ветки и мусор, с плеском пересекая лужи. Девчонка держалась лучше, чем он ожидал, но, путаясь в платье, не могла за ним угнаться.

Кэл замедлил темп, подстраиваясь под ее скорость. Хоть Шаллан и приводила его в ярость, он не собирался бросать нареченную Адолина на съедение ущельному демону.

Они достигли перекрестка и выбрали дорогу наугад. На следующем перекрестке он притормозил лишь для того, чтобы проверить, преследуют ли их.

Так оно и было. Позади раздавался топот, скрежет клешней по камню. Царапание. Кэл схватил сумку девушки – ее мешок и так уже был у него, – и они побежали дальше. Шаллан ли была в отличной форме, или ею овладела паника, но, когда они достигли нового перекрестка, веденка даже не запыхалась.

Нет времени на колебания. Он рванулся по одному из проходов, слыша лишь скрежет панциря по камням. По ущелью внезапно раскатился трубный четырехголосый клич, громкий, как тысяча горнов. Шаллан закричала, хотя Каладин едва расслышал ее сквозь жуткий звук.

Растительность в ущелье пряталась большими волнами. В один миг окрестности превратились из изобильных в пустынные, словно мир готовился к Великой буре. Они достигли нового перекрестка, и Шаллан помедлила, оглядываясь на звук. Вскинула руки, точно собираясь обнять монстра. Шквальная женщина! Он схватил ее и потянул за собой. Они промчались два ущелья, не останавливаясь.

Демон все еще гнался за ними, хотя Каладин мог его только слышать. Он понятия не имел, насколько близко подобрался преследователь, но тот следовал на запах. Или на звук? Каладин ничего не знал о том, как охотились ущельные демоны.

«Мне нужен план! Я не могу просто…»

На следующем перекрестке Шаллан свернула не в ту сторону, которую выбрал он. Каладин выругался, резко остановился и побежал за ней.

– Нет времени, – пропыхтел он, – чтобы ссориться из-за…