моей кольчуге иней. У него все руки и плечи в ожогах, но я встал как ни в чем не бывало, полежав на единственном пятнышке травы, оставшемся на вершине холма.

Он поднял свой меч. Последние шесть дюймов клинка попросту исчезли, а сам клинок заканчивался оплавленной массой. Должно быть, конец меча лежал вне области, прикрытой моим щитом.

– Какая нужна температура, чтобы сделать такое? Забудь, кто и что сказал. Кто защищал меня, Лилия?

Она, не отрываясь, смотрела на Хвата, яростное пламя все еще вилось вокруг нее, вздымая ее волосы, вырываясь из ее глаз. Затем она со стоном закрыла их, и пламя погасло. Лилия резко отвернулась от меня.

– Это уже слишком, – услышал я ее шепот. – Меня сейчас разорвет на части.

– Миледи? – спросил Хват.

Лилия издала странный рычащий звук, повернув ко мне глаза, в которых до сих пор тлели угольки.

– Стой, где стоишь, сэр Рыцарь, – сказала она, словно выплюнув последнее слово. – Если ты шевельнешься или поднимешь оружие – или магическую силу – против нашей цели, я обещаю: второй раз пощады не будет.

Она отвернулась и устремилась к пирамиде, в которую выстроились сидхе, атаковавшие Духоприюта. Ее ноги оставляли отчетливые следы в пепле и золе на земле, и маленькие огоньки вспыхивали там, куда она ступала, и гасли сразу же, стоило ей пройти дальше. Она не произнесла ни слова, просто подняла руку – и вновь нечто вроде песка из невидимого пескоструйного аппарата стало изливаться на Духоприют.

Я наблюдал, слишком измотанный, чтобы пошевелиться. Посмотрев на руки, я действительно увидел ожоги. Я не чувствовал боли. Не такие уж страшные, но они были.

– Хват, – сказал я, – спасибо.

Он настороженно посмотрел на меня, но слегка кивнул:

– Сдается, я был у тебя в долгу, Зимний. – Его глаза вспыхнули, но лишь на секунду. – Может, поэтому.

Я слабо засмеялся:

– Нет. Нет, это может кое-что сломать.

– Это сломало мое чертово запястье. – Он фыркнул. – Челюсть тоже не в восторге. Хороший удар.

– Я схитрил, – признался я.

– В нашей работе такого понятия не существует, – отозвался он. – Мне следовало догадаться, когда ты издеваешься надо мной, разговаривая подобным образом. В большинстве драк, в которых я участвовал, было не до дразнилок и оскорблений.

– Что ж, подними планку своих стандартов. Всегда найдется время для парочки оскорблений.

Он улыбнулся, но немного болезненно. Потом попробовал пошевелить пальцами правой руки.

– Ты закончил?

Я медленно выдохнул и не ответил.

– Сколько из того, что ты наговорил ей, было правдой? – спросил он.

– А что ты слышал? – спросил я в свой черед.

– Почти все, после того как ты выдернул из меня нож.

– Гвоздь, – поправил я и поднял его, чтобы Хват мог видеть.

На гвозде до сих пор оставалась кровь.

На его лице появилось выражение боли и тревоги.

– Гарри, ты не мог бы…

– Пожалуйста, – сказал я и вытер кровь о землю, стерев ее с гвоздя.

– Спасибо. – Он посмотрел на стену, потом на меня. – А как, черт подери, ты сюда добрался?

– Профессиональная тайна, – сказал я. – Как ваша братия сюда добиралась? Я знаю, что вы не брали яхту напрокат.

– Прилетели, – сообщил Хват. – Оборотни. Меня сбросили с дельтаплана над озером, а вниз уже с парашютом.

– Черт, да ты становишься экстремалом!

– Направление верное, – признал он.

– Значит, ты приземлился сюда и соорудил круг?

– Профессиональная тайна, – сказал он осторожно. – Ты же понимаешь, что мы сидим не в одной землянке. Я могу общаться с друзьями. Это даже вроде традиции. Но мы не на одной стороне.

– Нет. Ты не на той стороне, – поправил я. – И может, даже больше чем на одной.

– Так и начинаются конфликты, – проговорил он. – Каждый не может быть в равной степени прав, Гарри.

– Но поверь мне, каждый может быть не прав в равной степени, – возразил я. – Хват, речь идет о чем-то гораздо большем, чем игры Зимы и Лета.

Услышав это, он нахмурился.

– Скажи мне вот что, – продолжал я. – Я не спрашиваю ни о каких деталях, ни о чем, что мог бы потом использовать против тебя. – Угу, словно Мэйв позволит мне дожить до «потом». – Просто ответь: Мэйв когда-нибудь просила тебя поверить ей на слово? Она говорила тебе что-нибудь, что оказывалось правдой? Говорила что-нибудь впрямую, без экивоков?

Хват нахмурился еще сильнее.

– И ты думал про себя: «Эй, это странно. Она никогда не говорит ничего и никому впрямую».

Его рот приоткрылся, глаза не отрывались от Мэйв.

– И ты думал, что, если бы любая – хоть одна – из Леди сказала это, ты заподозрил бы ложь. Но она не оставляет места для интерпретации, значит это, должно быть, правда.

– И что? – спросил он очень тихо.

– И позволь спросить тебя вот о чем, – продолжал я. – Если бы ты предположил, что она может солгать, – пусть даже один раз, – как это меняет картину?

Хват в достаточной степени был идеалистом, но идиотом он не был.

– Ох… – выдохнул он. – Гхм…

– Помнишь, когда Лилия открыла тогда двери Арктис-Тора для нас?

– Конечно.

– И когда мы вошли внутрь, Леанансидхе с постной физиономией была зафиксирована в саду Мэб, – сказал я. – Потому что нечто вселилось в нее и руководило ее действиями. А Мэб проводила экзорцизм по типу ледникового периода.

– И что?

– А что, если этот вторгшийся паразит попал в воду, прежде чем Мэб его поймала? – спросил я. – Что, если оно вселилось в Мэйв?

– Это чушь, – сказал он. – Ведь это Мэб сошла с ума.

– Ой ли? – спросил я. – Такая ли это чушь? Помнишь встречу у Мака? Помнишь, как мы узнали, что Мэб слетела с катушек?

– Мэйв сказала… – Он внезапно умолк.

– Да, – кивнул я. – Минуту назад ты сказал Лилии, что нужно игнорировать слова и смотреть на поступки. Мы оба знаем, что звучит громче. Ты знаешь, кто я такой и что я сделал. Так что я собираюсь задать тебе еще один вопрос. Чьей идеей была вся авантюра сегодняшней ночи? Лилии? Или Мэйв?

Кровь отхлынула от его лица.

– О черт подери.

Я наклонил голову. И потом сказал:

– Хват, я спас тебя потому, что ты достойный малый, и меня не волнует, что мы играем за разные команды. Я просто не хочу, чтобы ты погиб.

– Да, – проговорил он тихо. – Этот поступок… звучит очень отчетливо. Но может, ты знал, что именно так я и подумаю. Может, ты сделал это для того, чтобы потом раскрутить меня?

– Должно быть, ты подозреваешь во мне больше хитрости, чем во мне имеется. Ты знаешь, как я работаю. Насколько часто я находил аккуратные, элегантные