примерно через шесть недель.

— Да, конечно, конечно, еще встретимся! Я просто прибегу на задних лапках, когда ты поманишь меня снова? — проговорила она с нескрываемым сарказмом. — Зачем мне давать тебе еще один шанс? Ради возможности время от времени играть роль любовницы миллиардера?

— Я не знаю, как сделать так, чтобы у нас с тобой все наладилось, Лекс, — сказал он с отчаянием.

— Ничего уже не наладится, Коул… Даже если мы решим попробовать отношения на расстоянии, я не продержусь долго, — призналась Лекс, не скрывая печали. — Моя жизнь не проста, и обязанностей у меня больше, чем у среднестатистической женщины в возрасте двадцати восьми лет. Но дело в том, Коул, что теперь я знаю, что заслуживаю счастья.

— Конечно, заслуживаешь, — согласился он.

— Когда Никеи и Сноу начнут встречаться с мальчиками, я научу их не довольствоваться кем попало, объясню, что они достойны большего. И я просто обязана придерживаться своих взглядов. Я не стану соглашаться на кратковременные интрижки, я слишком ценю себя.

— Я не силен в долгосрочных отношениях, Лекс.

— Тебе виднее, Коул. — Она пожала плечами: — Но я готова ждать мужчину, который сможет дать мне все, что нужно — любовь и эмоциональную безопасность. Он поставит меня на первое место. Если ты не этот парень, а ты явно не он, тогда я подожду другого.

Все его естество восстало от одной мысли, что Лекс будет с другим мужчиной. В душе разгоралась злость. Коул не мог дать ей того, в чем она так сильно нуждалась, но не думал, что уйти из ее жизни будет так сложно.

— Полагаю, наш разговор окончен. — Лекс жестом попросила его уйти.

В тумане замешательства Коул вышел за порог и напоследок оглянулся. Лекс выглядела такой далекой, но в то же время невероятно прекрасной. Как несбыточная мечта…

— Я действительно надеюсь, что ты обретешь счастье, Коул.

Коул кивнул, задаваясь вопросом, как он сумеет обрести счастье без нее.

— Лекс, ты удивительная девушка.

— Я знаю. Я тебе нравлюсь, и ты хочешь меня, но ты не в состоянии меня полюбить, как я люблю тебя.

Что?!

— Ты любишь меня? — прохрипел он.

Лекс выдержала его взгляд и кивнула:

— Да, люблю. Я люблю и поэтому готова отпустить. Но я люблю и себя, поэтому хочу большего.

Лекс отвернулась и отступила назад, закрывая дверь перед его носом. Коул закусил губу, чтобы не окликнуть ее, и направился к машине.

Назад пути нет. Он и без того причинил ей предостаточно вреда. Лекс исчезнет из его жизни, как он и планировал.

Он никогда не думал, что потерять ее будет так больно.

Лекс и Эдди сидели за деревянным столом с видом на причудливо изрезанную рыбацкую гавань Хауг-Бей, перед ними лежала завернутая в газету рыба с жареным картофелем. Холодный чай Эдди был наполовину выпит, Лекс к своему даже не притронулась. Да и еду она только попробовала — аппетита не было.

Лекс пыталась смириться с мыслью, что Коул не хочет с ней отношений и что слезы станут неотъемлемой частью ее жизни в ближайшее время, хотя надеялась, что к тому времени, как вернутся девочки, боль поутихнет.

Эдди отправила в рот кусочек рыбы и застонала.

— Послушай, это лучшее место, где можно отведать свежей рыбы.

— Я тебе верю, — ответила Лекс, наблюдая, как рыболовецкий траулер входит в порт в сопровождении стаи кричащих чаек. От времени некогда яркий корпус судна стал бледно-голубым, Лекс посочувствовала видавшему виды кораблику. «Краски выцвели» — идеальное определение, чтобы описать ее чувства.

С уходом Коула из ее жизни все вокруг потеряло цвет, звуки казались приглушенными, а еда имела вкус картона. Ощущения были либо притупленными, либо чрезвычайно острыми. И, поскольку она постоянно плакала, мир перед глазами казался тусклым и размытым. Смысл жизни был потерян, и Лекс не знала, как жить дальше.

— Он с тобой связывался? — спросила Эдди.

Лекс уставилась на рыбака, который боролся с толстой веревкой, пытаясь обмотать ее вокруг сваи.

— Нет.

— Ни единого словечка? — спросила ее сестра.

— Наш роман закончился.

Эдди макнула ломтик картошки фри в томатный соус.

— Пожалуйста, скажи мне, что вы предохранялись, Лекс.

Девушка с непониманием уставилась на нее.

— Думаю, я усвоила этот урок от Джоэль, Эдди. Мы все усвоили этот урок.

Эдди кивнула.

— Справедливо подмечено, — резюмировала она и принялась за рыбу. — Джуд Фишер предложил мне работу с огромной прибавкой к зарплате, — как бы невзначай заметила она.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы слова дошли до Лекс. Если она поняла правильно, то им можно перестать думать о деньгах, и проблем с оплатой счетов больше не возникнет, даже когда Коул продаст гостиничный сектор «Торп индастриз». Да, ее сердце разбито, но, по крайней мере, теперь им не нужно заботиться о том, как прокормить, одеть и дать достойное образование двум подрастающим девочкам.

Лекс улыбнулась:

— Отлично, Эдде, поздравляю.

Эдди отодвинула тарелку и принялась крутить серебряное кольцо на пальце. Несмотря на хорошие новости, она все еще выглядела взволнованной и встревоженной.

Лекс не желала играть в молчанку:

— Что случилось, Эддисон?

— Я просто беспокоюсь о тебе. Я никогда не видела тебя такой убитой горем.

Лекс хотела возразить, что она вовсе не убита горем, просто вышло так, что мужчина, которого она полюбила, не любит ее. И да, у нее выдались тяжелые времена, но она чувствовала, что тревога Эдди не имеет ничего общего с ней и ее отношениями с Коулом.

— Эдди…

Телефон сестры зазвонил, и номер, который высветился на экране мобильного, Лекс не узнала. Эдди поспешно встала и отошла, чтобы Лекс не услышала разговор.

У Эдди появились секреты? Неужели? Это что-то новенькое… Они всегда делились переживаниями, и осознание того, что сестра отгородилась от нее, принесло очередную боль.

Лекс закрыла глаза. Все, что ей оставалось, — держать себя в руках, чтобы не разбиться на мелкие осколки и продолжать двигаться вперед.

В субботу днем Коул сидел на пляже недалеко от камбоджийской границы. Воздух был горячим и влажным, тонкая хлопчатобумажная рубашка прилипла к спине. Разгоряченный и раздраженный, Коул одернул рубашку и взглянул на часы.

Он поймал взгляд старика-тайца и поднял опустевшую пивную кружку, требуя повторить. Так называемый «ресторан», где Сэм предложил встретиться, находился не более чем в паре километров от его монастыря и представлял собой не что иное, как открытую кухню сразу за барной стойкой, две грубо сколоченные деревянные скамейки и пару столов. Но Коул был путешественником со стажем и знал не понаслышке, что лучшую еду можно отведать в самых неожиданных местах. Судя по запаху чеснока,