потому, что их ставит к власти или устраняет от неё могущественное личное влияние или влияние сильной партии. Они располагают всеми силами и достатками нации по своему усмотрению, раздают льготы и милости, содержат множество праздных людей на счёт народа, — и притом не боятся никакого порицания, если располагают большинством в парламенте, а большинство поддерживают раздачей всякой благостыни с обильной трапезы, которую государство отдало им в распоряжение. В действительности министры столь же безответственны, как и народные представители. Ошибки, злоупотребления, произвольные действия — ежедневное явление в министерском управлении, а часто ли слышим мы о серьёзной ответственности министра?..

На фронтоне этого здания (парламентской формы правления. — Д.П.) красуется надпись: „Все для общественного блага“. Но это не что иное, как самая лживая формула; парламентаризм есть торжество эгоизма, высшее его выражение. Всё здесь рассчитано на служение своему „я“. По смыслу парламентской фикции представитель отказывается в своём звании от личности и должен служить выражением воли и мысли своих избирателей; а в действительности избиратели — в самом акте избрания отказываются от всех своих прав в пользу избранного представителя… Избиратели являются для него стадом для сбора голосов, и владельцы этих стад подлинно уподобляются богатым кочевникам, для коих стадо составляет капитал, основание могущества и знатности в обществе…

Вот как практикуется выборное начало. Честолюбивый искатель сам выступает перед согражданами и старается всячески уверить их, что он, более чем всякий иной, достоин их доверия. Такому человеку не стоит труда надеть на себя маску стремления к общественному благу, лишь бы приобрести популярность. Своим положением и тою ролью, которую берёт на себя, он вынуждается лицемерить и лгать… Какая честная натура решится принять на себя такую роль? Изобразите её в романе: читателю противно станет; но тот же читатель отдаст свой голос на выборах живому артисту в той же самой роли…

Много зла наделали человечеству философы школы Ж.-Ж. Руссо. Философия эта завладела умами, а между тем вся она построена на одном ложном представлении о совершенстве человеческой природы и о полнейшей способности всех и каждого уразуметь и осуществить те начала общественного устройства, которые эта философия проповедовала. На том же ложном основании стоит и господствующее ныне учение о совершенствах демократии и демократического правления…»

Далее автор сравнивает монархию и демократию, и это сравнение выглядит у него явно не в пользу последней.

«Вместо неограниченной власти монарха мы получаем неограниченную власть парламента с той разницей, что в лице монарха можно представить себе единство разумной воли; а в парламенте нет его… Политическая свобода становится фикцией, поддерживаемою на бумаге, параграфами и фразами конституции; начало монархической власти совсем пропадает; торжествует либеральная демократия, водворяя беспорядок и насилие в обществе, вместе с началами безверия и материализма, провозглашая свободу, равенство и братство — там, где нет уже места ни свободе, ни равенству».

В целом о сборнике можно сказать, что если «Курс гражданского права» — это главный, фундаментальный труд К.П. Победоносцева как учёного-правоведа, то «Московский сборник» — это квинтэссенция его мировоззрения как идеолога, государственного и политического деятеля.

10. Последние годы

Восшествие на императорский престол Александра III усилило роль К.П. Победоносцева в политической жизни России, хотя он остался в прежних своих должностях. В течение целой четверти века, с 1881 по 1905 год, Константин Петрович являлся самым влиятельным сановником империи. Влияние К.П. Победоносцева на политику российской государственной власти было влиянием не властителя, которому повинуются под страхом наказания или добиваясь наград, но идеолога, завораживающего логикой своих суждений. Публицист М. Ростовцев, откликаясь на его смерть, писал в газете «Пензенские губернские ведомости»: «В русской „гражданской“ истории мы знаем две таких крупных типичных фигуры: Сперанский и Победоносцев, кстати, оба из духовного звания. Не по родству или свойству, без заимствования и унижения пред сильными мира эти два человека выдвинулись на роль первостепенных государственных деятелей. Говоря о последнем, можно сказать, что его деятельность в течение 25 лет — история России за этот период. Победоносцева считали злым гением России, но его логике, точно загипнотизированные, подчинялись все те, которые от него нисколько не зависели».

Самодержцам, сначала Александру III, а затем — первую половину своего царствования — Николаю II, требовался в качестве помощника — «серого кардинала» в первую очередь государственный деятель — идеолог. К.П. Победоносцев подходил на эту роль во многих отношениях лучше других из сановного окружения императоров.

Интересно мнение о герое нашего повествования Л.Д. Троцкого: «Восьмидесятые годы стояли под знаком обер-прокурора Святейшего синода Победоносцева, классика самодержавной власти и всеобщей неподвижности. Либералы считали его чистым типом бюрократа, не знающего жизни. Но это было не так. Победоносцев оценивал противоречия, кроющиеся в недрах народной жизни, куда трезвее и серьёзнее, чем либералы. Он понимал, что если ослабить гайки, то напором снизу сорвёт социальную крышку целиком и тогда развеется прахом всё то, что не только Победоносцев, но и либералы считали устоями культуры и морали. Победоносцев по-своему видел глубже либералов. Не его вина, если исторический процесс оказался могущественнее той византийской системы, которую с такой энергией защищал вдохновитель Александра III и Николая II».

Одной из своих главных задач обер-прокурор Святейшего синода считал развитие народного образования. «Чтобы спасти и поднять народ, — писал он, — необходимо дать ему школу, которая просвещала бы и воспитывала бы его в истинном духе, в простоте мысли, не отрывая его от той среды, где совершается жизнь его и деятельность». В письме к Александру III (1883 год) он приводит доводы о том, что таким учебным заведением должна быть церковно-приходская школа. «Для блага народного, — полагал Константин Петрович, — необходимо, чтобы повсюду, поблизости от него и именно около приходской церкви, была первоначальная школа грамотности, в неразрывной связи с учением закона Божия и церковного пения, облагораживающего всякую простую душу. Православный русский человек мечтает о том времени, когда вся Россия по приходам покроется сетью таких школ, когда каждый приход будет считать такую школу своею и заботиться об ней посредством приходского попечительства и повсюду образуются при церквах хоры церковного пения. Ныне все разумные люди сознают, что именно такая школа, а не иная должна быть в России главным и всеобщим средством для начального народного обучения».

Церковно-приходская школа — это в полном смысле слова излюбленное детище К.П. Победоносцева, на неё он возлагал все свои надежды на обновление России и потому все свои силы отдавал развитию сети таких школ. Проклиная российское чиновничество, презирая высших сановников, он верил в русский народ и считал, что со временем народ, пройдя повсеместно эти центры просвещения, обретёт твёрдую Веру и осознанную церковность.

Устроению этих школ он уделял наибольшее внимание